Единственным недостатком, по его словам, было то, что он не мог получать сообщения. Он мог только передавать и не знал наверняка, слышит ли его кто-нибудь. Это было самой неприятной вещью для Гейл. Ей хотелось, чтобы был какой-то способ связаться с ним, какой-то способ дать ему понять, что он не один и что есть выжившие, знающие о его тяжелом положении.
- Я всегда думал, что если я хочу уйти красиво, - говорил Марк, - я выйду на бой, как Уиллем Дефо во "Взводе". Я обожаю эти великолепные финальные бои. Но сейчас я не знаю. Я сомневаюсь, что так и будет. Это дерьмо распространяется.
- У него тот пух, - сказал Майлон. - Бедный ублюдок заразился этим белым дерьмом.
Гейл, Пэрис и Линн заставили его замолчать, и все снова прислушались.
- В любом случае, - продолжил Марк, - это второй день моей трансляции, и никто еще не пришёл, чтобы нас спасти. Меня зовут Марк Сильва. Если кто-нибудь слушает, мы на вершине Пру-Билдинг в Бостоне. Мы больны. Бостон находится под водой, за исключением нас и ещё одного здания. Я всё время думаю о своей жене и сыне из Огайо. Я просто надеюсь, что там дела обстоят лучше.
- Нет, - пробормотал Новак.
- Все ведут себя странно, и мы все такие вялые и умираем от жажды. Это кажется странным – чувствовать жажду, когда вокруг столько воды. Надеюсь, помощь скоро придёт. В противном случае, я думаю, вот-вот случится что-то плохое.
МакKанн толкнул Гейл локтем.
- Ты готова?
Она пожала плечами и кивнула.
- Давай покончим с этим.
Вдвоём они покинули камбуз и закрыли за собой люк. Затем пошли по коридору к месту стоянки. Марк с бостонским акцентом последовал за ними, отражаясь эхом из всех громкоговорителей.
- Сыпь ухудшается, - сказал он. - Думаю, я знаю, что это. Я не хочу признаться себе в этом, но да, что, чёрт возьми, ещё это может быть? Я думаю, мы все инфицированы.
- Майлон прав, - сказал МакKанн. - Похоже, бедный ублюдок заразился грибком.
- Нам нужно узнать об этом больше, - сказала Гейл. - Узнать, как он распространяется. Как избежать заражения. Мы знаем, что можно заразиться этим, прикоснувшись к чему-то, что уже заражено, но должно быть что-то ещё.
- Да, но как мы узнаем? Это работа для учёных где-нибудь в лаборатории, а не для кучки выживших на катамаране. Я имею в виду, какая из нас исследовательская группа, Гейл? Майлон был водителем автобуса. Уоррен продавал машины. Линн работала в страховой компании. Я, Риффл и Новак – всё, что мы знаем, это как управлять кораблём. Я не знаю насчёт других, но ни один из них не кажется мне учёным. Это просто пустая трата времени.
- Похоже, ты готов сдаться. Как насчет этого, МакKанн? Ты согласен с тем, что сказал Новак? Ты думаешь, мы должны просто... - она задохнулась, не в силах закончить фразу.
- Покончить с собой, пока мы ещё можем? Я не знаю. Я не думаю, что у меня хватило бы смелости убить себя, и я не думаю, что смогу убить кого-либо из вас, если бы только вы не умирали и не страдали от боли или не пытались напасть на меня или кого-то из других. За исключением, может быть, Моргана. Его я мог бы убить.
На мгновение он сохранил серьёзное выражение лица, а затем его место заняла зубастая озорная ухмылка.
Гейл засмеялась.
- Да, я тоже.
- Так кем ты была до всего этого?
- В разводе, - сказала Гейл. - Детей нет. Я была соцработником. По ночам я возвращалась домой к своей собаке, маленькому йорку по кличке Терренс.
- И что с ним случилось?
- Пришли, - сказала Гейл, уклонившись от вопроса.
Они опустились на колени у кровати Хансена и открыли его тумбочку. Осторожно просмотрели предметы, дважды проверив на наличие каких-либо признаков белого грибка, но ничего не нашли. Вещей внутри тумбочки было немного. Немного запасной, но влажной одежды. Сотовый телефон с разряженной батареей. Пол-упаковки капсул с льняным маслом. Брелок для ключей в форме яблока с надписью "I ♥ NY", на котором свисали ключи от машины и дома. И чёрный кожаный кошелёк. Пока МакKанн разбирал предметы, Гейл открыла бумажник. Там тоже было сыро, и изнутри шёл слабый затхлый запах. Она нашла несколько заплесневелых снимков – Хансен с двумя улыбающимися детьми, очевидно, его, и свадебное фото гораздо более молодой версии Хансена, позирующего со своей женой. Гейл нахмурилась, пытаясь вспомнить, упоминал ли этот человек когда-нибудь о своей семье или о том, что с ними случилось.
- У Хансена было обручальное кольцо? - спросила она.
- Я не знаю. Я никогда не замечал. Если честно, он мне не очень нравился. А что?