— А вы бы окно открыли, — молвила Золотинка, не решаясь, однако, говорить громко. Мужчины только переглянулись. — Это птица. Или лист бьется… Слышите, воет?
Ветер наигрывал в дымоходе воющим посвистом, временами в порыве раздражения он загонял искры обратно в очаг, наполняя подвал гарью, вздувая угли, — ночь разгулялась.
— Крыса? — предположила Золотинка в бездельном умствовании и осерчала: — Да откройте, что вы!
Верно, стражники того и ждали, что Золотинка примет ответственность на себя. Толкаясь, они взялись за окно, но и самых натужных усилий, пыхтения не хватило, чтобы вынуть раму из забитых закаменевшей грязью пазов. Достали меч, чтобы подсунуть лезвие в щель, и как это всегда бывает, когда двое путают и толкают друг друга локтем, перестарались — брызнуло стекло. Все отпрянули на внезапный звон, и вместе с дохнувшей в лицо свежестью тень прорвалась в караульню, вкатилась и порхнула, кувыркаясь в воздухе.
Не летучая мышь, а большой серо-зеленый вареник.
Натурально вареник. Из проваренного теста. И со сложенным, как губы, толстым швом по одной из кромок.
— Заткните дыру тряпкой, не пускайте обратно! — опомнилась Золотинка.
Вареник, порхая в воздухе птичкой, так и льнул к девушке, норовя поцеловать ее ниже груди, где чуял, конечно же, Сорокон. Она отступила к очагу и, справившись с отвращением, набралась духу перехватить вертлявую, скользкую с виду тварь. Большой ловкости для этого не понадобилось, но, оказавшись в горсти, вареник, упругий и плотный на ощупь, с неожиданным проворством вывернулся и цапнул за палец.
Золотинка вскинулась, тряхнув рукой, чтобы освободиться от напасти, и тогда уже поняла, что вареник — есть ничто иное, как впившийся в палец рот.
Два полных ряда зубов помещались в варенике во всю ширь, ничего иного, собственно, и не было кроме зубов, все остальное: десны, губы, язык — выглядело дополнением. Это был обособившийся от человека довольно крупный, так сказать, «ротастый» рот. К счастью, ядреные на вид зубы только жамкали и сосали, жутко, но не особенно больно, зубы были не многим жестче, чем весь вареник, в истинном смысле слова молочные зубы. Больше испуганная, чем пострадавшая, Золотинка с усилием сорвала с себя мерзкую тварь — отброшенный, вареник взвился в воздух и подал голос.
У него оказался ломкий, неустойчивый голос, крикливый и писклявый одновременно.
— Опо-опо… опознался, — просипел вареник, — обо… обознался… обозначение… знак… значение… значительность… значимость… Кхе-кхе! — прокашлялся он, как не разговорившийся еще вития. И вдруг обеспокоился: — Я сказал или нет? Сказал? В противном случае вынужден буду повториться… Не будете ли вы столь любезны прихлопнуть меня в противном случае?.. Благодарю вас, уже прихлопнули? В противном случае?
Безмозглая тварь, похоже, не умея держать язык за зубами, боялась проговориться. И поскольку никто не брал на себя труд удружить залетному варенику незатейливой услугой: прихлопнуть его раз и навсегда, вареник волей-неволей вынужден был продолжать, мотаясь в воздухе, словно привязанный к бечевке колокольчик. На обратной стороне его смыкалась и размыкалась в частоту речи узкая щель, так что дырявый рот, оказавшись против очага, сквозил светом.
— Благо… благоприемлемый… благоприятный… приязненный… благоприязненный ветер? — справедливо усомнился вареник. Несчастье его, как можно было заметить, в том и состояло, что, справедливо сомневаясь, он не умел остановиться. И, кажется, ужасно из-за этого мучался. — Благонадежный? Благонадежный ветер… способствует перемещению едулопских туч… Тьфу! — осерчал он сам на себя. — Подходящий ветер способствует перемещению туч. Сохраняйте благоприемлемую силу и приязненное направление ветра. Едулопы не подведут! Едулопы, гроза полей и огородов, прибудут, как воинственная краса!
Закончив сим возвышенным оборотом, вареник примолк. Золотинка, которая без улыбки, нахмурившись, внимала каждому слову этой тарабарщины, заподозрила, однако, что тяга к дешевой образности подвела витию. Может статься, он имел в виду красу полей и огородов, а грозу воинственную? Хотя и так все это выглядело не более убедительно, чем наоборот.
Устрашающий зевок прогнул ряды мягких зубов, вареник присвистнул или дохнул, пропуская через себя воздух.
— Вашим повелением посевы недозрелых едулопов подняты в Ольсоре, Узытасе, Цесуалоре. Едулопы подходят к Ольсорской гряде стремительным ура-а-а… — Новый зевок съел окончание и застонал назойливый звуком: а-а-а!