К сожалению, Марк в последнее время был все больше апатичен и все меньше рвался к работе. Диана и Тезер расходились во мнениях, что именно послужило для этого причиной. Диана считала, что все началось в прошлом году, когда преступника, которого они очень долго искали, оправдали, потому что его адвокат сумел доказать, что это была самозащита, хотя все улики говорили об обратном. Аталик же думал, что дело в поездке Марка в Гамбург на прошлое Рождество, хотя зачем и к кому он ездил, так и осталось для всех загадкой.
В дверь постучали. Высокий мужчина средних лет в белом халате остановился в дверях, сжимая в руках серую папку, точь-в-точь такую же, какую принес позавчера Тезер. Несколько секунд он размышлял, к кому лучше обратиться, и в итоге сказал:
– Меня зовут Герхард Фольк. Я ваш временный судмедэксперт, и у меня есть для вас новость, касающаяся Лизы Майер.
Мужчина сделал паузу и посмотрел на свою папку, словно сомневаясь, стоит ли озвучивать то, что в ней написано.
– Мы вас слушаем, – подбодрил его Тезер, кладя бумажный пакет, оставшийся от денер-кебаба, в мусорное ведро.
– Ваша девушка не была убита, – кашлянув, произнес мужчина.
Глава 11
Эмма посмотрела еще раз на свое отражение в зеркале лифта и тяжело вздохнула. Опухшие от слез глаза и губы, покрасневший нос. Давно она не ощущала себя настолько некрасивой и настолько несчастной.
Последний час Эмма провела в полицейском участке, заполняя заявление о пропаже Маргарет Нельсон. Получалось это с трудом, поскольку слезы так и норовили оставить кляксы на почти исписанном листе бумаги. К тому же в участке к Эмме отнеслись с таким вниманием и участием, что она еще больше расплакалась от жалости к себе и благодарности к окружающим и сразу же дала себе обещание в понедельник утром напечь для этих милых людей пончиков с сахарной пудрой – ведь это именно то, что любят полицейские во всем мире.
Сейчас же Эмма сделала последний вдох, готовясь нырнуть в бурлящий поток редакционной жизни.
Обычно она приходила на работу гораздо раньше своих коллег. Ей нравилось пройти вдоль длинных рядов столов, заваленных бумагами, прислушиваясь к глухому стуку своих каблучков по мягкому ковролину, открыть окно и впустить в душный офис прохладную свежесть берлинского утра. Но сегодня все было иначе. Отовсюду доносились голоса, телефонные звонки, грохот печатающих принтеров.
– Эмма!
Девушка, пробегавшая мимо со стопкой документов – Эрика, первый ассистент главного редактора, – резко остановилась и, посмотрев на нее, громко прошептала:
– Ты опоздала! Тебя шеф ищет! Бегом к нему!
В последней фразе Эмма не нуждалась. Сняв на ходу плащ, она бросила его вместе со своей сумочкой на стол, схватила блокнот и ручку и поспешила к начальству.
Шеф, слегка располневший мужчина за пятьдесят с забавными усами «а-ля тридцатые» и зачесанными назад светло-каштановыми с проседью волосами, сидел в своем кабинете, который был отделен стеклянной перегородкой от всего остального офиса и назывался среди сотрудников весьма подходящим словом «аквариум». Жалюзи были открыты, и Эмма видела, как шеф пролистывает газету конкурентов и недовольно хмурит брови.
«О боже…» – выдохнула Эмма и, постучавшись, вошла.
– О, Эмма!
Оторвавшись от изучения газеты, шеф внимательно посмотрел на своего ассистента, отметил ее заплаканное лицо, но ничего не сказал.
– Доброе утро, господин Шульц, – как можно более непринужденно улыбнулась девушка.
– У нас сломалась кофе-машина.
– Да, я сейчас вызову специалиста, – кивнула Эмма, записывая в блокнот.
– Они провозятся целый день, – недовольно отмахнулся господин Шульц.
– Хорошо, тогда я схожу на второй этаж к аналитикам, у них есть…
– Отвратительный кофе, – поморщился он. – Мне нужен лучший. Лучший кофе в этом городе. Ты меня поняла?
– Да, но…
Почесав переносицу, шеф взглянул на карту Берлина, разместившуюся на одной из стен кабинета.