Скорее что-то непонятное и темное, где лабиринты разума прятались от реальности, выстраиваясь странными картинками, сути которых я не пыталась даже понять, а на утро просто забывала.
Пока не появился он.
ГОЛОС.
Голос, который прозвучал в моей голове мягко и ненавязчиво, заставляя дрогнуть даже во сне, заметавшись от желания сбежать и спрятаться!
Да, я не слышала его уже десятилетие, но позабыть так и не смогла!
Никто никогда не говорил больше так, что было одновременно и страшно…и волнительно.
Никто не заставлял меня кусать губы, чувствуя себя во сне слишком остро и реально, словно я могла ощутить дыхание этого человека на себе.
Того, кто приходил на порог нашего дома десять лет назад, перепугав бабушку и говоря странные вещи, которые я не понимала и сейчас.
И снова он звучал в моей голове, во мне, будто не было этих долгих лет, а я была всего лишь несмышленым ребенком на ледяном полу, который был испуган и растерян, оттого что происходило с бабушкой.
Хотелось дернуться и как можно быстрее бежать к двери, чтобы проверить заперта ли она, прислоняя к ней все самое тяжелое, чтобы только не дать ему войти…но не могла пошевелить даже тяжелыми веками.
-….волосы черные, как благодатная земля. Кожа белая, как чистый снег. Глаза зеленые, как мой рай…
Шептал этот голос, слегка растягивая слова, и словно касаясь меня нежно, но напористо, не давая возможности сбежать и спрятаться от него, пока он звучал в моей голове, опьяняя и убаюкивая своей томной сладостью и этим необычным звучанием.
- Земля - моя, зима - моя, и ты – мояяяяяяя….
Словно песня журчала, лаская каждой произнесенной буквой, обволакивая каждым сказанным словом, отчего тело вытягивалось и сжималось, пытаясь найти ритм этих слов, чтобы влиться в них.
Голос шептал что-то на незнакомом языке, немного шипящем, но завораживающем, к чему я прислушивалась настороженно, но заинтересованно, не понимая ни единого звука, но зачарованно слушая.
- ….когда тебе страшно, когда тебе больно, когда беда рядом, говори…. – снова и снова он повторял что-то, что я не понимала, начиная вслушиваться и запоминать это звучание.
Каждую букву.
Каждый слог.
Каждое слово.
Короткое предложение, суть которого уплывала в недра загадок и тайн, но которое я выучила наизусть.
С тех я слышала этот голос каждую ночь.
Каждую долгую морозную ночь, начиная привыкать к тому, что мое безумие не отпускало меня, а страх и паника перед неизвестным становилась все меньше и меньше.
Я спрашивала у своих подруг, что видят они во снах, слушая рассказы о юношах из нашей деревни или простых событиях, которые случались с ними и наяву, но никто и никогда не упоминал о том, что с ними кто-то разговаривал.
Осмысленно. Разумно. Ежедневно.
Если бы у меня была температура или какие-то признаки болезни, я бы поверила тому, что у меня воспаление мозга, потому что объяснить даже самой себе то, что происходило каждую ночь, я не могла!
Этот голос уже не пугал, заставляя прислушиваться к нему, когда я шептала про себя, что выучила на странном языке вперед его слов, как только слышала: «Когда тебе страшно, когда тебе больно, когда беда рядом, говори...».
Я вызубрила эти непонятные шипящие слова, в которых, очевидно, был какой-то смысл просто до рефлекса!
Стыдно было признаться, но я даже молитвы не знала настолько хорошо!
Каждый вечер, ложась в свою холодную кровать под тяжелое одеяло и кутаясь в потертые меха для теплоты, я гладила кончиками пальцев запрятанный на себе камень, любуясь тому, как в его сердцевине металась его сиреневая сущность, которая становилась то ярче, то темнее, словно не в силах найти покой в этих гранях.
Еще три года назад я солгала бабушке, не сказав о своей маленькой драгоценности, уже тогда понимая, что не смогу носить ее открыто на шее.
Прятать постоянно по карманам тоже не получалось, потому что я боялась потерять этот камень или случайно выронить прямо на глазах удивленных людей, которые, конечно же, начнут задавать вполне логичные вопросы.
Откуда у ребенка мог быть такой камень, какой я не видела ни у кого в округе?
Как бы я могла объяснить, что его подарил…тот человек.
С тех пор, как голос стал звучать во мне ночами, я вспоминала о том старце все чаще и чаще, вполне отчетливо понимая, что именно этот камень и был магнитом для голоса, звучащего во мне.
Я пробовала убирать его от себя.
Прятала сначала под подушку, а на следующую ночь под кровать, чтобы он не касался моего тела, потому что носила я его под грудью, привязав к тонкой ленте прямо на себя.