— Добрыми людьми? — холодно переспросил Саймон, зная, что добрыми людьми обычно называют свой народ короли.
— Вскоре все они будут моими подданными, — сказал Ричард. — А пока пусть узнают, что я имею власть повелевать через тебя силами тьмы и ада. Внушить окружающим страх — всегда полезно.
Саймон почувствовал холодок под ложечкой — признак волнения, которого он не испытывал уже много лет. Признак страха, которого он не испытывал никогда в жизни.
— Вы очень мудры и прозорливы, милорд, — сказал Саймон.
Перед ними словно из-под земли вырос чумазый мальчишка и ловко поймал брошенные Саймоном поводья. Леди Клер оказалась прехорошеньким парнишкой с перепачканным сажей лицом. Своими зелеными, узнаваемыми с первого взгляда глазами она предусмотрительно уставилась в землю.
Саймон поднялся на помост, держа правую руку под складками плаща. Толпа внизу бесновалась, выкрикивая сотнями глоток его имя:
— Грендель, Грендель, Грендель!..
Саймон стоял неподвижно, пережидая, пока у зрителей схлынет первая волна восторга, и давая в то же время возможность своему господину занять предназначенное для него место.
Повозка, в которой томилась Элис, приткнулась у края помоста. Чья-то рука раздвинула занавески на окне. Элис сидела внутри с кляпом, со связанными руками и с тревогой наблюдала за происходящим. Сумеет ли Саймон справиться со своей ролью. Ведь если его постигнет неудача, все их усилия окажутся напрасны.
— Милорд, — сказал Ричарду Саймон, указывая широким жестом на самодельный трон.
Ричард уселся, предвкушая начало представления, и радостно рассмеялся, когда Саймон взмахнул рукавом, и в руке у него вдруг появился кубок со сладким красным вином, который он с поклоном преподнес своему господину.
Сам по себе этот фокус был совсем несложным, однако не избалованная чудесами толпа восторженно взревела. Ричард торжественно продемонстрировал всем свой кубок, а затем осушил его до дна несколькими большими глотками.
Итак, он выпил свой последний кубок. Пока что действие яда, всегда имевшегося наготове у Саймона, никак не проявлялось, было еще рано. Ричард продолжал весело улыбаться, ожидая продолжения.
«А вот теперь пора как следует напугать этих „добрых людей“, — подумал Саймон. — Ричард прав: страх — могучая сила».
Он подошел к первой из жаровен и бросил на раскаленные угли щепотку смеси, припасенную им заранее в потайном кармане.
Смесь взорвалась с оглушительным звуком, и в воздухе поплыли густые клубы кроваво-красного дыма.
— Призываю тебя, Велиал, — звучно произнес Саймон, — вместе со всеми силами ада. Явитесь и исполните мои повеления!
Толпа заволновалась. Многие зрители, объятые ужасом, спешили осенить себя крестным знамением.
Саймон медленно двинулся к следующей жаровне. На сей раз взрыв был еще оглушительнее, а поваливший густой дым оказался темно-синим, словно осеннее небо.
— Призываю тебя, Астарот, повелитель западных окраин преисподней, — продолжал греметь голос Саймона над головами окаменевших от страха зрителей.
Он скосил глаза и увидел своего жеребца, привязанного неподалеку от помоста. Привычный к дыму и пламени, он спокойно стоял на месте, но две лошади у повозки волновались и перебирали ногами. Рядом с этой парой лошадей стояли двое — слуга и мальчишка, а внутри передвижной тюрьмы сидела Элис, не делая пока никаких попыток освободить свои связанные сэром Томасом руки.
Саймон перешел к третьей жаровне. Повозка оказалась у него за спиной. Это был сигнал для Томаса начинать освобождение Элис. К сожалению, Саймон был лишен возможности принять в этом участие. Он должен был продолжать свою опасную игру.
Он высыпал на жаровню третью горсть смеси, приготовленной по его указанию верным Годфри, и по сцене поплыл ярко-зеленый дым.
— Призываю тебя, Амон, демон подземного мира, освобождающий от оков всех заключенных.
Саймон простер над жаровней раскрытую ладонь левой руки, и воздух содрогнулся от нового взрыва. Дым валил так плотно, что Саймон закашлялся. Разноцветные клубы заволокли толпу, и сквозь них доносились крики ужаса, перемежаемые молитвами.
Саймон десятилетиями не обращался к истинному богу, не веря в его милосердие. Сейчас же он поднял к небу глаза и неслышно шевельнул губами:
— Спаси ее.
Ричард неподвижно сидел на своем троне, и Саймону оставалось лишь гадать, действует ли на него яд или нет.
Он пересек сцену и остановился перед последней жаровней, расположенной прямо напротив лорда Ричарда.
— Призываю и тебя, Флорити, повелитель ядовитых трав. Исполни мою волю!
Последняя горсть порошка была, пожалуй, слишком велика, но сейчас, в самом конце, это уже не имело никакого значения. Взрыв оказался настолько силен, что медная жаровня подскочила в воздух, развалилась на две части, и из нее повалил густой черный дым, пронизанный яркими искрами. Ричард вскочил на ноги и застонал, выпучив свои прозрачные голубые глаза.
— Женщина, — сказал он слабым голосом, не обращая внимания на окружавший его хаос. — Я хочу женщину.
— Все правильно, — сказал Саймон. — Именно так и проявляется действие яда, и ты знаешь об этом, Ричард.
— Мерзавец! — зарычал Ричард, вытаскивая кинжал и бросаясь с ним на своего чародея. Он обхватил тело Саймона слева, чтобы лишить подвижности его здоровую руку, приставил к горлу чародея кинжал и хрипло выкрикнул:
— Где противоядие, Грендель? Говори, или я перережу тебе глотку.
Левая рука Саймона была прижата к телу, кинжал Ричарда — к его горлу. Лезвие царапало кожу, не давая повернуть голову, чтобы посмотреть, удалось ли Томасу и Клер освободить Элис.
— Противоядия не существует, — ответил Саймон, разминая под плащом изувеченную правую руку.
— Будь ты проклят, — крикнул Ричард. — Ты убил меня.
— Еще нет, — ответил Саймон.
С этими словами он правой рукой погрузил свой нож по самую рукоятку в черное, пустое сердце Ричарда.
— Скорее, Элис! — требовательно позвал Томас де Реймер, но она не находила сил, чтобы двинуться с места. Весь помост был скрыт за густыми клубами разноцветного дыма, сквозь которые смутно просматривались две сцепившиеся мужские фигуры и доносился приглушенный звон стали.
Томас рванул дверцу коляски и протянул Элис руку. Она встала. Веревки, связывавшие ее, упали на пол. Саймон не упустил ничего, ни одной мелочи.
Томас вытащил Элис наружу, и в это время со стороны помоста раздался новый оглушительный взрыв.
— Я не могу, Томас! — воскликнула Элис. — Я должна ждать его!
— Это невозможно, миледи, — ответил Томас. — Он сделал для вас все, что только было возможно. Нельзя терять ни минуты.
Он подхватил Элис на руки и понес, не обращая внимания на ее сопротивление.
— Ричард убьет его.
— Скорее.
Он пронес ее сквозь безмолвную, застывшую в ужасе толпу к тому месту, где их ждала Клер, держа за поводья оседланных лошадей.
— Нет! — закричала Элис, поняв, что ей придется ехать верхом.
— Да, — сказал сэр Томас, перекидывая Элис через седло и вспрыгивая на лошадь следом за нею.
Элис кричала и рвалась из рук Томаса, но он крепко держал ее. Лошади сорвались с места, понеслись вперед, и Элис потеряла сознание от ужаса и горя.
Благодатная тьма накрыла ее.
Глава 25
Было время, когда Элис мечтала о том, чтобы вернуться в стены монастыря Святой Анны. Теперь, когда они въехали сюда через массивные каменные ворота и остановились, она не испытала ровным счетом ничего. Все ее чувства умерли, а бедное сердце разорвалось. Она даже не подняла головы. Непонятно, почему она еще жива. Так и лежала поперек седла, удерживаемая сильными руками Томаса де Реймера.
У Элис не осталось ничего — ни страха, ни надежды. На родные, добрые лица сестер-монахинь она смотрела с холодным безразличием.
Ей помогли сойти на землю, и Элис позволила снять себя с лошади все так же равнодушно, словно не чувствуя облегчения от того, что ей больше не надо лежать на спине этого огромного, пугающего ее животного. Спустя секунду рядом с нею оказалась Клер, обняла сестру и воскликнула радостным, торжествующим тоном: