— Послушай, а? Не говори ничего, ладно?
Я кивнул, и он убрал свои пальцы с моих губ.
— Ты не поймешь этого, просто не сможешь. Ты — Дар, и, хотя мы друзья, мы люди разные. Столь же разные, сколь Властители драконов и все ост… — Он махнул рукой, указывая вокруг, имея в виду не только долину внизу, но и весь мир. — Я родился и вырос Хо-раби. Я принимал присягу — это ты знаешь. И я эту присягу нарушил.
— Но ты же лишился памяти. Ты погибал. Рвиан спасла тебя.
— Ну а потом, когда мне вернули память, когда я узнал, кем был раньше?
Я возразил:
— Я видел Повелителей Небес и Измененных вместе, и ничего никому об этом не сказал. Я знал, что у Измененных существуют свои каналы связи, но молчал об этом, даже подозревая о готовившемся восстании. Ты не более моего виноват. Разве не так?
Он спросил:
— Твои родители живы? И разве Рвиан мертва?
На это мне нечего было сказать.
— Со мной все по-другому, Давиот. Я прекрасно сознавал, кто я есть, когда пришел в рощу в Требизаре и убил людей Алланин. Я знал, что предаю свой народ, помогая вам бежать и следуя за вами.
— Нет! — закричал я. — Ты дал слово Рвиан и поступил как благородный человек, сдержав его.
— Да, — сказал Тездал, склоняя голову. — И теперь моя честь оставляет мне лишь один вариант: смыть с себя позор.
— Нет на тебе никакого позора, Тездал, — возразил я.
— Будь я Даром или Измененным, тогда, возможно, я бы и согласился с тобой. Но я… Я был Хо-раби, а теперь я гийан! Все, кто был мне дорог, мертвы из-за того, что я сделал. Благодаря мне клан Касхианов стерт с лица земли.
Я сказал безнадежно:
— Ты помог народам прекратить войну, благодаря тебе твои соплеменники получили возможность вернуться на родину.
Я видел, как Тездал оскалился, и заметил, что его тело под плащом передернулось от холода.
— Может быть, Трое и простят меня за это, но я сам не могу.
Я спросил:
— А как насчет будущего? Как же быть с нами?
— Думаю, что будущее определено, — произнес Тездал. — А вы? — Он отвернулся, положив руку на зубец стены. — У Урта теперь есть Лизра, а у тебя Рвиан. Разве вы не счастливы?
— Все счастливы, Тездал, кроме тебя! — Я отчаянно старался найти слова, способные отвратить его от избранного им пути. — Разве ты не можешь снова жениться?
Он покачал головой и сказал:
— В своей жизни я любил лишь двух женщин. Первая — Ретзе, а вторая… вторая не может принадлежать мне.
Я должен был знать это!
Но я не знал и потому сказал просто:
— Рвиан?
Смех Тездала прозвучал под стать завываниям ветра.
— Ты что, не видел?
Я покачал головой.
— А она знает, — произнес Тездал. — Знает, но любит тебя. И всегда будет с тобой.
Слов у меня не находилось, я стоял, охваченный оцепенением перед тем, что должно последовать. Я был столь же слеп, как любой влюбленный мужчина, и в равной же мере глуп.
— Что ж, — Тездал перевел свой задумчивый взгляд с камня стены на меня. — Будем сражаться за нее? Ты убьешь меня или я тебя? Даст ли мне это ее любовь?
Я сказал:
— Тездал, я не стану драться с тобой.
Он ответил:
— И я с тобой, потому что в любом случае это не даст мне ничего, кроме ее презрения.
— А как же Пелиана? — спросил я.
Тездал ответил:
— Драконы живут и после смерти Властителей. Иначе и нас бы здесь не было. Беллек умер. Она погорюет немного, но у нее есть ты, Рвиан и Урт. И, вероятно, найдутся скоро и другие Властители. Разве я предаю ее, Давиот? Ну, если и так, то это лишь еще одно предательство в ряду совершенных мной. Я больше не могу жить с этой болью! Правда, не могу.
Он сбросил плащ, и я увидел, что под ним он носил клинки рыцаря Хо-раби — каген и кинжал, и я с ужасом понял его намерение и то, что он попросит сделать меня. Я отпрянул, яростно качая головой.
Тездал сказал:
— Я выбираю Путь Чести, Давиот. Хотя я и гийан, и не достоин этого. Знаешь, какой чести удостоил меня Ке-анйива? Гийан — большая редкость! — их обычно прибивают к дереву. Вниз головой, Давиот. Если бы тебе не понадобился переводчик, я бы висел и все проходившие плевали бы мне в лицо. Или хуже. Послушай меня!
Последние слова он прокричал, потому что я отскочил, яростно мотая во все стороны головой, выставляя перед собой руки, точно стараясь защититься от обязанности, которую он собирался возложить на меня.
— Послушай меня! Я должен умереть. И если ты не поможешь мне, то мне придется уйти, как Беллек. Но я бы предпочел расстаться с жизнью с честью, которая еще осталась у меня. Как если бы я все еще оставался Хо-раби. Может быть, хоть это умиротворит Троих, и они даруют моей душе забвение.