Во дворах и переулках было тише, шум из сердца города сюда почти не долетал. Горели всего пара окон, в остальные заглядывали с той стороны умиротворённая тишина и сумрак. Облаянная у нескольких заборов цепными дворнягами (собак к нам тоже завезли люди, но фейры прониклись к ним такой страстью, что порой держали в доме целый выводок разнопородных псов), я наконец-то вышла на прямую дорогу к лавке мага и, немного притупив бдительность, едва не споткнулась о сидящее на земле существо. Больше всего оно смахивало на бесформенную груду тряпья.
- Пода-а-айте на хлебушек... - с тоскливой привычностью захрипело существо, резко выбрасывая вперёд ладонь. В принципе, что-то подобное я уже успела предположить и теперь без лишнего недовольства спешно шагала в обратную сторону, чтобы обойти попрошайку соседней улицей. - Пода-а-айте! - более оживлённо понеслось вслед. Пришлось ускорить темп, особенно когда перед глазами явственно возникло кошмарное белое лицо, напоминающее смятую и выброшенную заготовку для глиняного кувшина, единственным живым пятном на котором были две светящиеся сиреневым точки. Всё верно, они выходят на промысел поздней ночью, когда тьма скрывает от взора присоски, которыми были изборождены протянутые ладони. Стоило проявить милосердие, протянув денежку, и, пусть ненароком, коснуться руки нищего, как ты терял контроль над собственной душой. А она-то как раз и является лакомым кусочком для питающихся ими душников. Наевшаяся тварь залегала в тайное логово на два-три дня, до поры до времени сытая, а наутро на месте, где ночью сидел убогий попрошайка, находили бездыханное тело. Говорят, что некоторые люди даже за гранью не могли смириться с потерей души и после поднимались из могил, чтобы рыскать в поисках убийцы. Не знаю, может, где-то умертвия и восставали - я не слышала ничего конкретного, кроме досужих пересудов.
Что же касается того, откуда явились на Цветну душники, сказать с уверенностью не смогу. Равно как и о том, каким образом рождаются новые: официально разрешённая властью охота на нежить ведётся и по сей день. Видимо, на сегодня у желающих получить законный гонорар за ещё одного убитого душника был назначен выходной, иначе эта тварь не сидела бы в опасной близи от центральной улицы...
Не сдержавшись, я всё-таки оглянулась и... чуть было не умерла на месте от разрыва сердца: в паре коленей от меня на крылатом змее гордо восседал тот самый субъект, который и должен был охранять мирных жителей от нежителей. Лёгок на помине, хе-хе, вместо того чтобы спасать, едва не угробил во цвете лет (да, тридцать лет - это ещё не обочина жизни, как некоторым кажется! А кто спорит, пусть посмотрит на меня и подавится!)! Как говорится, вспомнишь... кхэм, а, вот и оно собственной персоной!
Капюшон от резкого движения назад упал на спину, и по плечам разметались рыжие спиральки волос. Охотник взирал на сбледнувшую с лица девицу, которую ллог занёс в полутёмный переулок, с похвальным равнодушием. Ну, занёс и занёс, в голову молодёжи и похуже выходки приходили. Главное, что ни на кого не кидается с криком "отдай, убивец, мою душу!", да и личико вполне симпатичное, не из красавиц, зато не смятая мешанина, как у душника. Почувствовав подобное настроение в высоком статном мужчине, я моментально прониклась доверием к тем, кто стережёт мой покой, и заранее простила ему всё, что было. Тем более что змей на меня не поглядывает оценивающе, как часто бывает с его старшими братьями - морскими чудищами, изредка пробуждавшимися от длительной спячки и нападавшими на проходящие суда с естественной целью позавтракать. У меня к рептилиям была не то чтобы брезгливость: всё же основное средство передвижения, выносливое и неприхотливое (питается полевыми мышками, а, за неимением последних, чем-нибудь похожим), разве что по воде не плавает - крылья намокают и обвисают, утягивая на дно тяжёлым грузом. Просто моей безудержной фантазии вечно мерещится скрытая хитрая усмешка в плоских змеиных мордах, даже ушные раковины в виде половинок зонтиков не умиляют этого ощущения...
- Молоденькой эссе нечего делать так поздно на тёмной улице, - охотник заговорил, не меняя надменного выражения лица и по-прежнему взирая на меня сверху вниз (неужели так приятно бурчать себе в подбородок?!). Я не спешила покорно опускать реснички и каяться. - Тем более фейре...
- Последнее не ко мне, а к родителям, - обстоятельно начала я. Это ещё кто кого должен отчитывать! Тоже мне, воспитатель великовозрастных девиц! - А вам следовало бы не плеваться тут мне на темечко из седла, а следить за тем, чтобы лично мне было безопасно гулять в любой части города, благородный эсс!