– В таком случае, во всем происходящем есть и доля твоей вины, ведь если бы ты не перешел, не пошел в мою стаю, мы бы никогда с ней не встретились. Твоя драгоценная страшная толстая сестричка осталась в вашем городе, где ее рано или поздно заметил бы кто-то из стаи Рината. Помнится, я уже рассказывал тебе о том, как сложилась бы ее судьба в таком случае?
Он хочет меня ударить, вижу, как он сжимает и разжимает кулаки, как напряжены мышцы на лице. Но это всего лишь мгновение, затем Ваня опускает голову. Скрывает свое лицо за волосами. Мне так надоело, что все в этом мире кружится вокруг этой толстухи. Такое впечатление, что утром она специально заявилась к нам, чтобы вывести меня из себя.
***
Когда мне плохо, очень плохо, я обычно прихожу в одно место. Нормальным людям никогда до него не добраться, сомневаюсь, что хоть кто-то кроме меня и брата о нем вообще знает. Скрытая между скалами поляна в горах, с которой открывается потрясающей красоты вид на всю округу. Именно там мы с братом и похоронили Ена. Возможно нужно было похоронить его на родине, но он никогда не говорил, откуда точно была его семья. Да и неизвестно, были ли у его родителей могилы, скорее всего охотники растащили их тела на трофеи. Могила Ена ничем не выделялась, всего лишь огромный камень, с одной единственной надписью, вырезанной нами: «Ен. Свободный человек, лучший младший брат». Я продублировал эту надпись и на корейском, думаю, брату бы она понравилась.
Перед двухметровым камнем, который летом зарастает плющом, лежит толстый ствол дуба, мы его еле притащили на такую высоту. С кудрявым часто сидим здесь, возле могилы и, как обычно, бранимся, шутим и смеемся. Рассказываем друг другу и Ену о своей жизни, словно он еще живой, как будто он все понимает. В последнее время кудрявый приходит все реже, но мы можем болтать часами по мобильному телефону. Болтать обо всем, вернее почти обо всем. Я так и не смог рассказать ему о Даше, просто потому, что он бы смеялся громче всех. Это ведь так смешно, по крайней мере, если ты не на моем месте. Да и сам кудрявый не говорит мне всего, его отношения с дедом натянуты до предела. Все потому, что, когда мы вернулись, он захотел уйти ко мне в стаю. И так было понятно, что он не смог бы, но у него еще и не сложилось с той, которую он любил. Кудрявый особо об этом не говорил, только упомянул о том, что возвращаться домой не стоило, ибо его там уже никто не ждал.
Сейчас зима, снег укрыл всю поляну, камень и полено. Совсем скоро мы с братом снова увидимся, на очередном сборе в честь нового года. И что я ему тогда скажу? Что получил связывание с безобразной толстухой, которую ненавижу лишь немного меньше, чем своего собственного зверя? Нет, он не поймет, он до сих пор меня не понимает. Вряд ли вообще кто-то сможет меня понять. Я сам себя не понимаю. Всего несколько часов назад я был в аду, по-другому это не назвать.
Запах ее крови, я помню его, чувствую и ненавижу. Не потому что он ее, а потому что он причиняет мне боль. Зверь не хочет его чувствовать, он даже боится его. Этот запах – синоним отчаянья и сумасшествия, по-другому это назвать не могу. Злость и отчаянье – странная гремучая смесь, но, когда к ней добавляется и ревность, крышу банально сносит. Я не мог себя контролировать. Себя, не зверя! Наши чувства, желания и убеждения объединились, или же мои собственные желания растворились в его. Это удушающее чувство, когда ты сам не свой и ничего не может тебя остановить, даже ее громкий крик «отпусти, больно». Ничего не может сделать меня обратно человеком, кроме осознания, как это выглядело со стороны. Было бы смешно, если бы все не было так печально.
«Ну, здравствуй, Ен», – говорю, стирая снег с камня.
Волки не так чувствительны к холоду, как люди. Тающий снег на ладони быстро превращается в воду. Сказать что-то вслух тяжело, так что я просто сижу и смотрю на камень, пытаясь привести себя в чувства.
«Что я сделал не так, брат?» – спрашиваю, зная, что ответ у меня уже есть.
Почему с ней так сложно? Почему нельзя было банально прийти и рассказать, что с ней случилось. Я бы убил для нее, всех бы убил, кто посмел ее тронуть. Я больной, но не влюбленный. Все еще ненавижу, все еще хочу ее смерти, но не могу видеть ее слёзы, не могу чувствовать запах ее крови, не могу оставить ее. Моё сумасшествие, моя жизнь, слетевшая под откос из-за двоих жалких и отвратительных существ.
Знаю, чего хочет зверь, знаю и не хочу ему этого давать. Он ее не получит, ни за что не получит. Разве что мертвой, убитой от моей руки. Ненавижу, как же я её ненавижу. Но переживаю, беспокоюсь и не нахожу себе места, когда вижу с другим. Или это зверь, это его чувства? Почему же они так сильны, что заглушают мои собственные?