– Такие глупости говоришь, он же мой внук, куда он пойдет? – Ринат расслабленно садится на диван, закинув ногу на ногу.
Смотрю на притихшего кудрявого, он сжимает руки в кулаки. Что-то не так, он опасается его? Боится за родителей, да мать?
– То есть вы никогда его не отпустите? – уточняю, пытаясь скрыть свое недовольство поведением мужчины.
– Дед, – умоляюще просит кудрявый.
– Ты мой единственный внук, младший, я тебя так просто не отпущу.
– Но как же мои братья и сестры?
– Всего лишь люди, очень хрупкие люди, – не понять, что это угроза, сложно.
– Дед!
– Младший, я отпущу тебя с миром исключительно по двух причинам: либо ты станешь альфой и уйдешь из стаи, поборов мою волю, либо я умру, когда такой же шалопай, как этот твой Кай, бросит мне вызов. Только скажу вам сразу, я все еще дам отпор любому в этой комнате, так что не стоит даже пытаться.
Брат опускает плечи, он смирился. Этот факт бесит ещё больше, так легко сдался.
– Я все же попробую, – упрямо делаю шаг к нему.
Мужчина поднимается на ноги с улыбкой, остальные опасливо расходятся в стороны.
– Тогда я, пожалуй, закончу твою короткую жизнь раньше.
Мой зверь встрепенулся, когда звериная сущность Рината дала о себе знать. Казалось, даже воздух задрожал от напряжения. Страха не было, лишь решимость. Когда попытался сделать шаг вперед, в плечо вонзились когти, заставив вздрогнуть.
– Отец! – выдохнул Дима, который находился все это время за моей спиной.
Он свалился на пол и почти сразу начал корчиться в конвульсиях. Поднялась суматоха, почему-то испугались все, даже стая Рината. Михаил сказал поднять сына и понести за собой куда-то, почему-то нес я, а остальные неслись следом. Конечно же такая толпа не могла не привлечь внимания, и жена Дмитрова догнала нас почти у самого подвала. Зачем я нес его туда, я понял слишком поздно, когда за мной захлопнулась двадцати сантиметровая титановая дверь. Свет на потолке загорелся, и нехорошее чувство дежавю накрыло с головой.
Они что издеваются? Положил бедного паренька на кровать в углу, тот начал метаться по ней, а его руки начали зарастать шерстью. Выглядит не очень, но на Ена не похожий пока. Кричу, ругаюсь, бью в дверь, но никто не открывает. Как я мог оказаться настолько тупым, что остался один на один с пареньком при смерти?
– Присядь, парень, – слышу за спиной и вздрагиваю.
Ринат сидит в углу, похоже сюда он пробрался по собственной воле, настолько расслаблен и безмятежен. Или просто так проще продолжить нас поединок?
– Сейчас не время, мальчик переходит. Когда все закончится, тогда и выясним, кто прав, а кто нет.
Мы смотрим на мотающегося на кровати парня и, возможно, чувствуем одно и то же – страх. Как так получилось, что наши звери переживают за того, кто ещё и зверя своего не пробудил? Это странно, нет, даже абсурдно. Вот только даже сквозь толстые стены и двери слышен волчий скорбный вой.
– Они чувствуют его слабость и не защищенность, словно он их ребенок. Оттого и воют, поэтому и мы здесь сидим. Зверь чувствует, что он бета, жаждет и надеется, что он выживет.
– Зачем?
– Чтобы удовлетворять желание защищать, конечно. Когда нет волчиц, каждый ребенок бесценен.
– Правда? – не скрываю иронии.
– По-моему, мой внук знает больше чем положено, – вздыхает Ринат, отворачиваясь в сторону, – каждый мой ребенок был бесценным, я помню все их имена, но это не меняет факта, что они всего лишь жертвы обстоятельств.
– Он тоже? – киваю на Диму.
– Бедный мальчик, единственный чистокровный за последние двадцать лет. Его родителей убили охотники, задавили машиной. Михаил взял его к себе, воспитал как сына и, пожалуй, слишком сильно к нему привязался. Нужно держать дистанцию с теми, кто находится в твоей стае и в семье, иначе какой ты альфа.
– Чистокровный? – переспрашиваю.
– Да, род мальчика всегда соблюдал чистоту крови, брали в пару исключительно волчиц. Держались подальше от людей и всецело презирали их. Не смешно ли теперь, когда их отпрыска воспитывает обычная женщина, да ещё и настолько отвратительная характером.