Снова смотрю в сторону такси, плечи Веры опускаются, она словно бездушный манекен обходит автомобиль и садится на заднее сиденье такси, игнорируя то, что говорит ей отец.
Таксист занимает водительское место, Олег Сергеевич, окидывая быстрым взглядом улицу, тоже садится и автомобиль трогается с места.
Как же мне хочется сейчас догнать его, остановить, вытащить Веру и обнять, зарывшись носом в копну ее волос, вдохнуть запах, ставший за эти годы таким родным, таким необходимым.
Прислоняюсь спиной к толстому дереву, ноги подкашиваются, и я съезжаю по стволу вниз, на землю. Я мёртв внутри, теперь я только оболочка от прежнего Макса Воронцова, его тень, без сердца и чувств, без эмоций и смысла жизни.
Моё сердце сейчас с ней – в чёртовом такси, увозящем мою девочку от меня навсегда. Надеюсь, она будет счастлива. Без меня.
Глава 2
Макс. Флэшбек (воспоминания)
Мы выросли в одном дворе, ходили в одну школу, только Вера была на два года младше меня. Я не замечал мелкую девчонку, что играла во дворе в куклы, пока мы с пацанами гоняли в футбол, только однажды, как долбанный рыцарь из кинофильма, не смог пройти мимо плачущей на скамейке в парке девчонки. Умница, красавица, гордость отца, которую ставили в пример мамы со всей округи своим дочерям.
Возвращаясь с тренировки по баскетболу, я решил пройти через парк. Обычно там не хожу, но в этот раз что-то меня дёрнуло. Наверное, это судьба.
Если бы я пошёл другой дорогой, между нами не зародилась бы дружба, переросшая в любовь, а для меня ещё и в зависимость.
Проходя мимо последней лавки, которая стоит ближе всех к выходу из парка, я слышу тихий плач. Замерев на месте лишь на миг, решаю не обращать внимания. Меня это не касается. Почти дойдя до ворот, разворачиваюсь и иду к скамейке. Какое-то свербящее чувство в груди не даёт покоя и заставляет меня вернуться.
На скамейке сидит девочка в форме нашей школы, её темные кудрявые волосы закрывают лицо, руки сцеплены в замок на коленях, плечи подрагивают от плача. Рядом лежит рюкзак, содержимое которого вывалено на лавку так, словно девочка что-то искала.
– Из-за чего сырость? – останавливаюсь рядом, поставив сумку со сменкой на землю.
Девчонка медленно поднимает голову, смахивает свои кудри с лица и смотрит на меня, нахмурившись. Карие глаза припухли от слёз, вздёрнутый нос, веснушки рассыпались по переносице. Она начинает судорожно запихивать в рюкзак свои вещи, а мне становится смешно. Кажется, меня приняли за маньяка, караулящего маленьких беззащитных девочек в парке.
– Не бойся меня. Я помочь хочу, – девчонка замедляет свои действия, вскидывая на меня взгляд, который словно разрезает меня пополам.
– Я не боюсь, – шмыгает носом, но продолжает своё занятие.
– Тебя обидел кто-то? – продолжаю попытки узнать причину её слёз. Сам не знаю, почему меня это волнует.
– Всё в порядке, – поднимется со скамейки, а я не могу отделаться от мысли, засевшей в голове – ты не должен отпускать девчонку.
– Скажи, чем помочь? – она припускает в сторону выхода из парка, а я за ней. Внезапно девчонка спотыкается, и я ловлю её за локоть, предотвращая падение.
– Ты всех спасаешь? – внезапно летит вопрос, заставляющий меня улыбнуться.
– Только красивых, – она оборачивается и как-то странно на меня смотрит.
– Вот сейчас совсем не смешно! – зло бросает, отпихивает мою руку и быстрым шагом удаляется. Да что не так?
– А похоже, что я шучу? – равняюсь с девчонкой, пристраиваясь к её шагу.
– Все знают, что я уродина! – выкрикивает, заставляя меня замереть на месте. Что за бред?
– Плюнь в рожу тому, кто такое сказал, – спокойно проговариваю, не понимая, отчего такая реакция.
– Я, правда, красивая? – разворачивается ко мне, уставившись недоверчиво.
Сколько ей? Шестнадцать? А уже разочаровалась в людях и в себе. Как можно считать её уродиной? Смотрю на пышную копну её волос, на идеальные губы, которые она прикусывает в нерешительности, на тонкие пальчики, с силой сжимающие лямку рюкзака в ожидании ответа. Её глаза, цвета шоколада смотрят внимательно, с какой-то надеждой, отчего у меня в груди ёкает, сердце делает кульбит, а все слова напрочь вылетают из головы.
– Правда, – честно отвечаю, сам не понимая, почему говорю подобное девочке младше меня.
У меня никогда не было недостатка в женском внимании, я даже не напрягался – не ухаживал, не говорил красивых слов. Девчонки сами вешались на шею, и все они считали себя неотразимыми – короткие юбки, томные взгляды, обещающие наслаждение, но ни одна из них не вызывала таких противоречивых чувств, как эта случайная знакомая из парка. Мне хотелось защитить её, пообещав, что больше никто никогда не обидит. Мотаю головой, отгоняя эти мысли.