Робелардо задумчиво разглядывал Джеймса Кэгана. Тот невозмутимо встретил его взгляд. Робелардо почти ничего о нем не знал и почему-то встревожился. Не исключено, что он похож на старшего брата. Человек чести? Человек, достойный уважения? Владелец ранчо, скотовод, и весьма преуспевающий, – вот и все, что было известно Робелардо. Может, из него выйдет вполне приличный супруг для девушки и она будет счастлива с ним, вместо того чтобы перебиваться с хлеба на воду в качестве возлюбленной одного из его людей? Но Робелардо этого было мало. Он хотел уберечь ее от опасности, хотел, чтобы ее любили и лелеяли. Слишком уж она хороша, на его, Робелардо, взгляд. Будет ли Джеймс Кэган добр с ней?
– Ты ведь пока не женат, Джеймс Кэган? – спросил он. Ни один мускул на лице молодого человека не дрогнул. Он промолчал. – Стало быть, женат?
– Нет, – решительно отозвался пленник, и Робелардо почувствовал в его словах горечь.
Люди Робелардо напряженно прислушивались к их разговору и шумно выражали неодобрение. Самого Робелардо обуревали другие чувства: радость от того, что девушка наконец исчезнет из его жизни, и облегчение – поскольку он не обагрит свои руки кровью младшего брата Мэтью Кэгана.
– Слезай, – коротко велел он. – Сейчас узнаешь, для чего тебя привезли.
Хорошо, что его наконец увели с раскаленного жарким июньским солнцем двора и он оказался в прохладной полутьме салуна – того самого, который Робелардо и его шайка привыкли считать своей территорией. Глаза Джеймса не сразу привыкли к темноте. Люди Робелардо почти волоком протащили его в глубину дома, где раньше был бар. Сквозь топот множества ног прорвался звон стаканов, и через мгновение перед удивленным Джеймсом уже стояла не слишком чистая кружка, в которой плескалось виски.
– Пей, – подбодрил его Робелардо, прежде чем опрокинуть в глотку свой стакан.
Джеймс послушался. Виски обожгло пересохшее горло, но ничего страшного. Он оказался в чертовски неприятной ситуации, и ему не мешало подкрепиться.
«Проклятый дурак, – подумал он уныло. – И как только меня угораздило попасться им в лапы?»
Если ему не удалось сбежать по дороге, то теперь об этом не стоит и мечтать: вокруг толпилось не меньше двух десятков вооруженных до зубов головорезов, смотревших на него так, словно для них не существовало большего удовольствия, чем немедленно выпустить ему кишки.
Отставив в сторону стакан, Джеймс вызывающе вздернул подбородок.
– Ну? Кто-нибудь скажет мне, для чего вам понадобилось разыгрывать этот фарс?
Робелардо вытер рот тыльной стороной ладони и опустил стакан.
– Американцы, – с презрением процедил он сквозь зубы. – Ну и манеры, дьявольщина! Вечно куда-то торопятся! Ладно, черт с тобой. Есть тут у меня один человек, который, думаю, произведет на тебя впечатление.
Встав, Робелардо направился в угол комнаты и поманил его за собой Джеймс последовал за ним, со всех сторон провожаемый настороженными взглядами.
Шагнув в темноту, Робелардо вдруг замедлил шаги и с кем-то заговорил. Говорил он тихо, так что Джеймс, сколько ни старался, так и не смог разобрать ни единого слова. Но почему бандит ведет себя так, словно в углу сидит до смерти перепуганный зверек, которого он боится напугать еще больше? Джеймс невольно притих и, привстав на цыпочки, постарался разглядеть из-за плеча Робелардо, что, или, вернее, кто, там сидит.
Но головорез неожиданно присел на корточки, и взору Джеймса предстало странное зрелище.
Первая мысль, которая пришла ему в голову при виде девушки, – это до чего же та черна! Ее длинные, густые, как грива дикой лошади, волосы спадали до самых бедер и были чернее калифорнийской ночи. Глаза, огромные и неподвижные, были так темны, что тоже казались черными, а выжженная знойным солнцем кожа по цвету напоминала густое оливковое масло. Девушка сидела так тихо, что казалась высеченной из скалы статуей. Однако отнюдь не выглядела сломленной или забитой пленницей.
Она просто спокойно сидела в углу салуна, битком набитого кровожадными головорезами, причем с таким видом, будто это самое подходящее для нее место.
Бандиты сгрудились тут же, ворча и отпихивая друг друга, чтобы оказаться поближе к незнакомке. Робелардо все так же тихо что-то ей говорил, а она, не удостаивая его ни единым словом, все так же невозмутимо смотрела на него своими огромными, ничего не выражающими глазами. Тогда он поднес к губам ее руку и запечатлел на ней почтительный поцелуй, но девушка никак не отреагировала на эту ласку.
Робелардо выпустил ее руку, и она безвольно упала на колени незнакомки. Девушка молчала. Вздохнув, Робелардо посмотрел на Джеймса.
А тот, в свою очередь, присел на корточки и в изумлении уставился на сидевшую перед ним девушку, гадая про себя, поднимет ли она глаза. Ему вдруг отчаянно захотелось заглянуть в их темную бездну. Незнакомка казалась очень молодой, не старше шестнадцати-семнадцати лет. Ее выцветшее старенькое платье, как, впрочем, и сама его обладательница, было грязно донельзя и нуждалось в горячей воде и мыле. Странно, что девчонка делает в подобном месте? Впрочем, ответ напрашивался сам собой.
Джеймс взглянул на Робелардо, и в глазах его отразилось осуждение.