– Нет, не из князей, – твёрдо произнёс Сергей Ефимович, приподняв бровь. – Кучер он, э-э…, просто очень хороший кучер.
Через десять минут три всадника скакали прочь от кладбища, направляясь на другой конец города к Николаевскому вокзалу.
Договорились поступить так: до отправления поезда, правдами и неправдами провести Распутина к Императрице, а старец расскажет обо всём, ему известном. Далее, получив августейшую поддержку, начать расследование и произвести аресты лиц, причастных к готовящемуся покушению.
Времени оставался вагон, поэтому Крыжановский не считал нужным гнать лошадей. Всю дорогу он строил планы и перебирал в уме возможные варианты развития событий. Выходило так, что у противника нет никаких шансов выиграть партию.
Когда впереди показалось здание вокзала, Сергей Ефимович придержал коня и крикнул своим спутникам.
– Главное, до времени не поднять шума. Никакой поспешности, никаких необдуманных действий. Напролом пойдём только в крайнем случае. Но это крайне нежелательно, ибо точно спугнёт людей Ордена, и тогда от них можно ожидать чего угодно. А так мы можем предугадать каждый шаг убийц, ведь нам известен план покушения, вряд ли его станут менять, уж больно хорош.
Увы, как это часто бывает, действительность оказалась совершенно иной, нежели представлялось вначале. Умственные построения его превосходительства превратились в дым, ибо царского поезда на путях не оказалось. В этот предрассветный час все перроны были девственно чисты и тихи, лишь одинокий путевой обходчик медленно влачился невдалеке, мерно помахивая своим фонарём.
К этому человеку Сергей Ефимович и устремился с расспросами.
– А вы, господин хороший, кто такой будете? – подозрительно прищурился железнодорожник. – Почём знать, может, бомбометатель, а я вам возьми и расскажи государственный секрет.
– Чаво?! – угрожающе взревел Распутин, выступая вперёд. – Енто кто тут бомбометатель?
– Григорий Ефимович?! – опешил обходчик. – Прости, отец родной, не признал впотьмах!
– Ответствуй, чин по чину, злыдень, куды подевалси поезд? – закричал старец, громко стукнув оземь посохом.
– Так раньше времени приказали отправить состав. В полпятого отбыл, почитай, с три четверти часа назад.
– Чавой-то вдруг? – продолжал допрос Григорий.
– О том мне доподлинно неизвестно, – пожал плечами обходчик. – Кто одно говорит, кто другое… Прошёл слух, Их Императорское Высочество Наследник престола, не желая укладываться в своей дворцовой опочиваленке, потребовали скорейшего отъезда. А ещё люди сказывали, будто из жандармского телефонировали, дескать, готовится нападение бомбометателей, так может из-за этого вышла спешка…
«Ах, ты, беда! – в сердцах подумал Крыжановский. – Четвёртый жандарм, что оставался в караулке! Как я мог о нём позабыть! Он и телефонировал, предупредил своих. Точно, его это работа. Переиграли, сволочи, по всем статьям переиграли».
Между тем вокзальный служащий, невзирая на невеликий свой чин, продолжал являть чудеса осведомлённости, которая приличествовала бы больше не ему, а, по меньшей мере, начальнику вокзала. Когда Циммер, не особо рассчитывая на успех, поинтересовался, кто комендант Императорского поезда, обходчик, не задумываясь, заявил:
– Как же, знаю – их высокоблагородие, жандармский полковник Петров. Я сам слышал, как к нему именно так обращались. Оч-чень сердитый господин… Глаза злые, на всех кричит. Ко мне, главное, подходит и давай разоряться: «Чего по сторонам смотришь, морда? Ты на колёса, да на тормозную систему внимание обращай. Ежели в пути что случится, я с тебя потом шкуру спущу и на бубен натяну!» Да, именно так и сказал – «на бубен натяну»…
Крыжановский сузил глаза: он знал, о ком зашла речь. Петров запомнился ещё по покушению на Столыпина, только он тогда ходил в подполковниках. Именно этот офицер не позволил учинить самосуд над убийцей Богровым – того, сразу после покушения в театре, схватила публика и намеревалась разорвать на куски. Но Петров изловчился выхватить Богрова у толпы и перекинуть через барьер. С тех пор Сергею Ефимовичу не раз доводилось при разных обстоятельствах встречать полковника. Также приходилось слышать, что тот в корпусе жандармов на самом лучшем счету.
«Да, все они на хорошем счету – и Петров, и покойные ныне Цыганов с подручными… Страшно! «Ахейцы», словно вредоносные бациллы, изнутри подтачивают здоровье государственного организма. Как теперь быть – телефон с телеграфом не помогут, любое сообщение непременно станет известно начальнику охраны…»