— Наглец, — почти весело фыркнул ветал, — но пока прощаю. Звать меня можно Юрейд, а вот подписывать указ я не имею права. Зато смогу подтвердить, если будет такая необходимость, что он заключался на благо страны и по доброй воле, без принуждения. Собственно, за этим я тут и нахожусь.
— То есть вы имеете право вмешиваться, если что-то пойдет против закона?
— Нет, мы не вмешиваемся ни в каких случаях. Мы — следящие. Наше дело — видеть все и обо всем докладывать. Но рассказывать это никому не советую… а теперь я ухожу.
— Стой! Один вопрос! — Вскочила с места Тина, — про браслеты… ты должен знать точнее всех. Почему у браслетов Конса появляются зубы? Почему мои браслеты сжигают стрелы? Почему…
— Достаточно! — Предупреждающе поднял руку вампир, — я понял. Браслеты всегда раньше наполняли силой мастера… вы, наверное, знаете о договоре с гильдией кузнецов? Ну, моряна и анлезиец точно знают, я объяснять не буду. Теперь их наполняют силой в храмах Астандиса, и поскольку он бог плодородия и семьи — постепенно стали считать только брачными. Но раньше у них был и более широкий диапазон применения, любые два человека, связанные дружбой, любовью или родственной привязанностью могли заключить союз взаимопомощи. В случае нападения браслеты могут защитить хозяев. Но есть и один недостаток. У тех, кто не имеет собственных способностей, браслеты постепенно теряют силу. А вот одаренные наоборот, подпитывают браслеты своей энергией и делают все мощнее. Надеюсь, тебе помог мой ответ?
— Несомненно, — задумчиво пробурчал Костик.
— Значит, будем считать, что часть долга за излечение Гинло я тебе вернул.
— Какой еще долг? — оскорбилась Тина, — я его лечила не за плату! И вообще ненавижу тех, кто издевается над слабыми!
— Он больше не слабый… если это тебе интересно.
С этими словами Ветал растворился в воздухе, а через секунду чуть приоткрылась и снова плотно закрылась дверь.
— Чудик, тебе выносится благодарность, — тихо и проникновенно сообщил унсу Стан, — ты здорово его находишь.
— Почему-то мне он не показался особо жутким, — разочарованно вздохнула Ярослава, осторожно высвобождаясь из объятий блондина, — Тина, пойдем, проводишь меня в спальню… мне нужно тебе кое-что сказать.
Глава 6
В комнатах Ярославы за время обеда чьи-то руки успели навести идеальный порядок. В напольных вазах исходили ароматом свежесрезанные цветы, а на столе в будуаре стояла шеренга вазочек с местными сладостями и фруктами.
От такой райской жизни через месяц в двери пролезать не будешь, вздохнула женщина, подбирая подол темно-сиреневого платья, чтобы сесть на кресло. Бессонная ночь и пережитое нервное напряжение давали себя знать, тело и душа хотели немного покоя и тишины. Да и короткий утренний сон только раздразнил, не сняв полностью ни усталости, ни беспокойства.
— Ма, я пойду, поищу у тебя в шкафах какие-нибудь штаны, меня это платье в тоску вгоняет, — считая, что разрешение получено, Тина распахнула дверь в спальню и изумленно присвистнула.
— Что там такое?
— Нифика себе!
Это было очень серьезное заявление, и Ярославе пришлось буквально за шиворот выдирать себя из кресла и тащить в спальню. Но едва шагнув в комнату, она ахнула, потрясенная точно так же, как и Костик.
На боковой перекладине сооружения, которому Слава не знала названия, и на котором крепились занавески, превращающие кровать в нечто вроде беседки, висело платье.
Нет. Не подходило слово "платье" к этому шедевру, созданному из нежно-зеленого шелка, и состоящему из бесчисленного множества струящихся оборок, тончайших кружев, атласных вставочек и золотистых шнурочков, изящнейшей вышивки точно того же оттенка, что и ткань, и крошечных бриллиантиков, загадочно мерцавших между причудливых узоров.
Далеко не каждая женщина отважится надеть на себя такое чудо, но случись встретить нечто подобное в витрине или бутике, пройти мимо не сможет ни одна. Каждая постоит, жадно разглядывая и изучая все детали, повздыхает с самым мечтательным видом и придумает уважительную причину, по которой совсем, ну совершенно, ей не хочется это иметь.
— Ну Васт, вот это разобрало… — восхищенный голос Костика осторожно пробиравшегося мимо платья к стоящим у дальней стены шкафам, отвлек Славу от созерцания наряда, носить который сочла бы для себя честью даже местная королева.
Женщина расстроенно вздохнула и отправилась назад, в кресло. Ей требовалось хорошенечко подумать. Но сначала…
— Шарик!
— Я тут.
— Можешь вылезать и гулять… где хочешь. Только не забывай предупреждать меня, если кто-то подойдет близко к двери. Неважно, свой или чужой, просто скажи, идет Стан. Или — идет Тарос.
— А если Тарос не идет, а сидит, говорить нужно? — неожиданно заинтересовался унс.
— Где сидит?
— Возле двери на стуле.
— Все нужно, — тяжело вздохнула Слава, представив одиноко сидящего под дверями зятя, и вдруг, словно что-то подтолкнуло ее к догадке, — а он один сидит, или нет?
— Нет, с ним Васт.
Слава даже приподнялась… пойти, прочесть нотацию и отправить подальше… но представила себе ожидающий взгляд зеленых глаз и шлепнулась на место. Притвориться, что не видела платья, она не сможет, да и говорила ей Тина, что он что-то такое чувствует… а разговаривать на эту тему пока не готова.
Значит нужно выставить их как-то по-другому…
— Тина!
— Иду, — девушка успела переодеться в свободные серые штаны с завязочками возле щиколоток босых ног, и просторную рубаху, а теперь затягивала на затылке волосы в хвост.
— Давай завяжу, самому неудобно…
— Угу, — согласился Костик, больше похожий в этом наряде на сына, чем на дочь, и присел на корточки возле кресла, — а зачем звала?
— Шарик говорит, они сидят за дверью… — туго стягивая шнурок, шопотом пожаловалась Слава, — Васт и Тарос. Ты не можешь их попросить уйти, а то я чувствую себя просто как под колпаком?!
— Я могу, конечно, — задумчиво пробормотал Костик, — но не факт, что они послушают. Замок полон гостей и хотя все двери и лестницы на этот этаж охраняются, могут найтись ловкачи… или профессионалы. Знаешь, давай просто сядем в спальне, а к двери я что-нибудь приставлю…
Он легко поднялся, радуя материнское сердце ловкостью и гибкостью, с какой теперь двигался, и на цыпочках прокрался по комнате, выбирая вещи для баррикады.
Для дела подошел стул с высокой спинкой и маленькая скамеечка для ног, которую Тина осторожно приделала за одну ножку на спинку стула. Сверху, почти не дыша, она поставила маленький подносик и на самый его край — пару серебряных кубков.
Теперь никто не сможет открыть дверь, не потревожив эту пирамиду, тихонько веселилась Слава, перебираясь в спальню, на пышные тюфяки просторного низкого ложа. Мимо платья женщина прошла, старательно отводя взгляд и изо всех сил пытаясь сделать вид, что уже забыла о его существовании.
— Старшая почка, — Шарик внезапно вылез из подушек, где еще утром устроил себе что-то типа гнезда, — а зачем вы поставили у дверей стулья?
— Что? — несколько секунд Тина растерянно изучала любопытные глазки унса, и вдруг начала хохотать.
С каждой секундой все неудержимее и громче.
— Действительно, — смущенно фыркнула Слава, и, наконец, не выдержав, тоже рассмеялась, весело и от души.
Они хохотали почти минуту, валяясь на постели и и хлопая от полноты чувств по подушкам, а едва стихали в изнеможении, как всплывавшие в памяти детали устройства баррикады уносили в очередной приступ смеха.
— Васт и Тарос входят в комнату, — серьезное сообщение Шарика подтвердил грохот упавшего стула, сопровождавшийся звоном бокалов, — очень быстро входят.
Слава представила себе это вторжение и ее накрыла новая волна смеха.
— Ох, не могу… сделай что-нибудь, — почти простонала женщина и вдруг услышала над головой горький и разочарованный голос Тароса.
— Зачем же вы так?!
Как? — Хотелось выкрикнуть Славе, но слова застряли в горле, едва она увидела побледневшее лицо Ливастаэра со стиснутыми губами и хмурыми, как дождливый день, глазами.