Какой еще тракт вел из Петербурга на Читу? - думал я... Через Томск, конечно. Омск они тогда миновали, но едва ли в Томске было иначе. И это после Сенатской площади и полугодья в крепости, после "доверительных" бесед с государем и известия о казни на кронверке... Чистые лица, высокие лбы, бесстрашные глаза, тонкие пальцы... Каково им было здесь - аристократам, сыновьям лучших русских фамилий? Да ведь и этап был другой - не "Столыпин", или на морозе с жандармом веселей, легче? Но ведь и "железо" на руках и ногах - или не было тогда в этом подвале на них "железа", только потом, на рудниках? Или это поэзия, метафора? Эх, темнота моя, думал я, ничего-то я толком не знаю, а кого здесь спросить?.. Но уже не мог их не видеть, и понимал, как невыносимо тяжело им здесь было. Мы ведь на самом деле готовились к этому практически всю нашу жизнь, да и вся наша жизнь в течение семидесяти лет многим ли отличалась от того, что сейчас здесь происходило, - подумаешь, смрад, параша, теснота и правовой беспредел! Разве не было того всю нашу жизнь? И недоедания, и тесноты в коммуналках, и хамства, и безнадеги, и равнодушной канцелярщины - а уж правового беспредела! Даже кого впрямую не зацепило, можно ли было жить рядом с Архипелагом и им не проникнуться? Что уж мне показали нового? Но ведь и м именно показали и уж, наверно, поразили? После Петербурга и Парижа, после конногвардейских парадов и балов, после шампанского, клико и шабли, после бесед с Пушкиным и Чаадаевым, после высокой и ничем еще не замутненной мечты о свободе и равенстве? Разве они могли хоть что-то понимать о равенстве, знали, во что может вылиться свобода? Да, знали, знали о французской революции, но это где-то там, у нас всё будет иначе... Конечно, иначе! Разве знали они опыт бесовщины, кровавого террора, большой и мелкой лжи и корыстного лицемерия? Сразу, как в прорубь, в ад - из Дворянского собрания, после гусарских пирушек... Но ведь сумели, смогли? Остались живы, остались в истории, и жены к ним приехали, и стихи о них написали. И даже вернулись. Те, кто вернулись.
Но было нечто еще более важное, что делало мое существование в этом подвале значительно более простым и даже естественным - нормальным. Кого они увидели рядом с собой? Тот самый народ, которого ради вышли на площадь. Несомненно, они почувствовали неприязнь, ненависть к себе - к барчукам (вспомните "Мертвый дом"!). Вот что для них было самым страшным.
Для них, но не для меня. У меня всё было иначе, мы были братьями совсем не потому, что - зеки и судьба общая, а потому, что и на самом деле были братья. Разве учились мы не в одной школе, глотали не ту же самую ложь, не бегали в одном дворе, а там кто куда - в вуз, ремеслуху, на работу, но всё одно и то же - те же улицы, подворотни, магазины, киношки та же жизнь. Ну, конечно, выбор. Но можно ли им гордиться, хвастаться - что он означает? У меня хватило сил на что-то, а у него не хватило. А что я про него знаю, про то, как и что с ним было и почему он иначе выбрал - и оказался здесь? Страшные, бессмысленные, нелепые преступления... За двенадцать месяцев уголовной тюрьмы и четырехтысячеверстный этап, может, два-три раза я столкнулся с людьми, попавшими сюда вполне, так сказать, профессио-нально. Остальные жили нелепо, работали нелепо и попались именно по нелепому поводу. Да и как мне от них отделиться, а потому и - как им от меня? Это для прокурора важно: украл, смошенничал - но я о другом Суде и о другом Судье... А ложь, лжесвидетельство и прочие "мелочи"? А есть ли разница? "Ибо Тот же, Кто сказал: "не прелюбодействуй", сказал и: "не убий"; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона" (Иак. 2,11).
Такие вот ощущения и ассоциации.
6. Да, как известно, на свете всё кончается, нам еще в детском саду читали: "и есть всему конец", но история эта, казалось, не кончится никогда, чего ей кончаться, и главное - каким образом? Очень нам сильно все-таки заморочили голову, может, и правда успели создать новую человеческую породу? Ну как она могла измениться-закончиться наша несчастная жизнь? - и армия у нас самая сильная, и бомбы самые разрушительные, и дружба между народами внутри гигантской страны на века, и поддержка всего прогрессивного человечества, а уж про ГБ и его всевидящие глаза - с молоком матери тот страх в нас проникал и ничем его было не вытравить: бесстрашные оказывались трусами, порядочные - способными на любую подлость, честные - обыкновенными лгунами, а умные - вели себя просто как дураки.
Но чудо, тем не менее, произошло, это сейчас все задним умом крепки, выясняется, были прозорливы, всё всегда знали-понимали: и экономика окончательно разваливалась, и политическая несостоятельность всем была очевидна, и национальные проблемы должны были вот-вот взорваться, и сырье давным-давно повытаскивали... Много чего сегодня говорят. Все очень умные. А я так думаю, что еще бы полвека это всё бы просуществовало, хватило бы и наглости, и бесстыдства, и глупости, и инерции, и страха, а уж сырья этого еще долго из России вытаскивать, а то, глядишь, и завоевали бы кого-нибудь, очень уж все боялись большевиков, а кто не боялся - любил. Вот еще в чем был этот самый социально-исторический парадокс.
Но тем не менее повторяю - случилось, произошло, вопреки логике и всякого рода размышлениям-соображениям. Помните, в 1917 году Василий Васильевич Розанов написал: "Русь слиняла в два дня. Самое большее - в три". Тоже, между прочим, трехсотлетняя империя, огромная армия, блистательный офицерский корпус, а кроме того, золотой рубль - без обмана, гигантские урожаи, молодой, азартный капитализм, вера Православная. И вот в три дня.
А не нечто ли похожее - в наше время? И в те же три дня (пусть в три месяца или три года - велика ли разница?). Как же это произошло? У меня есть по этому поводу, скажем, два объяснения: одно - высокое, богословское, а второе - простое, человеческое, имеющее, впрочем, прямую связь с первым. И я этими соображениями поделюсь. И первым, и вторым. О том и речь.
7. Помните Книгу Иова? Начинается она с того, что собираются на Предвечном Совете у Господа сыновья Его (надо понимать - ангелы), обсуждают высокие проблемы - и между ними сатана. Господь его спрашивает: ты, мол, много ходишь по земле - как там раб Мой Иов? И сатана, натурально, отвечает: а что, мол, ему сделается, Ты ж оградил его тем и этим, а вот ежели бы позволил немного пощупать... И Господь позволил: только его самого, мол, не трогай. Помните, что случилось, произошло с праведным Иовом в результате этого первого "пощупыва-ния"? Дети, богатства, стада, урожаи... Всего накопленного за долгую богобоязненную и благочестивую жизнь в одночасье лишился человек из земли Уц.
Но этого оказалось мало. И снова собираются сыны Божии у Господа, и опять среди них затесался сатана. Как там раб Мой Иов, - спрашивает Господь, - ты, мол, на него клеветал, а видишь, он всё так же крепок... Ты ж не позволил его самого пощекотать, - отвечает сатана, - а ведь известно кожа за кожу... И Господь разрешил: только души его не трогай. И дальше по библейскому тексту...
Я так думаю, что Предвечный Совет - институт постоянно действующий, а сатана всего лишь исправно докладывает и исполняет Господню волю по отношению к каждому из нас, сам сатана, как известно, ни на что права не имеет. Господню волю по отношению к каждому из нас и ко всему мировому сообществу.
То самое и произошло с нашим многострадальным отечеством, с Россией в 1917 году. Тоже ведь ограждал, сдерживал сатану до времени, а тут: давай, говорит, - щупай! Она и рухнула, слиняла в три дня, как высказал Розанов. И уточнил: "Буквально, Бог плюнул и задул свечку". А дальше пошло-поехало: и разбушевавшееся Гуляй-поле - до каннибализма, и десятки миллионов изломанных, исковерканных, изуродованных жизней - до Архипелага... Боюсь, что и души нашей несчастной страны Он в тот раз не пощадил, и ее позволил пощупать.