— О, служба, — сказала Карлотта, как если бы она впервые подумала об этом. — Да, конечно. И прием был интересным. Ты слышал, как забавны были Магда и сэр Джон Кристиан? Я думаю, что Алиса была слегка шокирована.
Норман посмотрел на часы.
— Не пора ли нам домой? — спросил он.
— Я бы хотела поехать на Монмартр, — ответила Карлотта.
— Не сегодня, — твердо сказал Норман. — Я повезу тебя туда завтра.
Она не протестовала, но когда они сели в такси, чтобы ехать в отель, он почувствовал, что она отодвинулась от него в самый дальний угол.
Они поднялись в гостиную с затемненным розовым светом, освещающим роскошное изобилие белых лилий. Карлотта остановилась посреди комнаты. Она взглянула на мужа, входящего следом за ней, и он увидел, что она бледна.
— Ты боишься, дорогая? — с нежностью спросил он и взял ее руку. Рука была холодна и дрожала, хотя вечер был теплый и безветренный. — Карлотта, ты же знаешь, я люблю тебя.
— Не надо, — сказала она, сжимая ладони и пытаясь отодвинуться от него.
Он взял ее за плечи так, что она не смогла отойти.
— В чем дело? — спросил Норман.
— Ни в чем, — ответила она, снова пытаясь вырваться.
Он неотступно смотрел ей в лицо, не отпуская от себя.
— Скажи мне, — приказал он, и в его голосе прозвучала нотка властности, которую она никогда раньше не слышала.
— Мне нечего сказать, — сердито ответила она. — Почему ты не оставишь меня в покое? Я не хочу ссориться.
— Я не ссорюсь с тобой, — медленно сказал Норман. — Что-то не так, ты избегаешь меня. Ты не очень умеешь притворяться, Карлотта.
— Я не притворяюсь, я устала, — сказала она.
— И несчастна? — спросил Норман.
— Ну что ж — и несчастна, — гневно сказала она.
Он снял руки с ее плеч, и она быстро отошла, уронив соболий палантин к ногам. Потом подошла к окну и распахнула его. Небо было усыпано яркими звездами.
— Я ничего не могу поделать, — наконец сказала она. Ее голос звучал, как будто она сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.
— Не можешь поделать с чем? — ровным голосом спросил Норман. — Не любишь меня? Ты это имеешь в виду?
— Я пыталась… я пыталась, — раздраженно сказала Карлотта.
— А теперь слишком поздно что-нибудь изменить, и ты жалеешь о сделке? — спросил Норман.
— Ты всегда употребляешь только деловые термины? — возмутилась Карлотта. — Можешь ты хоть изредка забывать о своем бизнесе?
— Полагаю, я понял, — сказал он. — Ты не любишь меня. Никогда не любила.
— И я вышла за тебя из-за денег, — истерически закричала Карлотта. — Почему ты не говоришь этого, ты ведь так думаешь? Я знаю, что ты так думаешь.
— И ты вышла за меня из-за денег, — как эхо повторил Норман.
Мгновение он стоял неподвижно, а потом сказал:
— Впервые в жизни я не думал о бизнесе, и вижу, что был неправ. Из-за своей собственной слепоты я не понял, что со мной заключили нечестную сделку. — Он говорил с горечью, и его слова, казалось, жгли мозг Карлотты.
Внезапный порыв жалости, страха и понимания охватил ее, но оттого, что она была слишком возбуждена и едва понимала, что говорит, ей захотелось причинить ему боль, поставить его на колени.
— Мне очень жаль, что это, как вы считаете, нечестная сделка, — сказала она, — но в любом случае теперь слишком поздно. Я ваша жена, даже если я люблю другого.
— Как вы сказали, вы моя жена, — печально отозвался Норман.
Он прошел через комнату к двери.
— Спокойной ночи, Карлотта, — сказал он.
И вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Глава семнадцатая
Карлотта проснулась с головной болью и ощущением депрессии. Ей понадобилось время, чтобы вспомнить, где она, и когда она, наконец, открыла глаза и увидела бледно-серые стены и розовые портьеры своей спальни, она с чувством отчаяния поняла, что осталась одна. Прижав руки к глазам, она села в постели и попыталась собраться с мыслями.
— Что делать? Что делать? — спрашивала она себя.
Она понимала, что вчера вела себя, как сумасшедшая. В истерическом состоянии она говорила такие непростительные вещи, которые нельзя загладить извинением или несколькими улыбками. Что Норман думает? Что значит для него кульминация его свадебного дня? Она посмотрела на часы: была уже почти половина одиннадцатого.
Прошлой ночью она долго плакала и лежала без сна. Когда, наконец, сон одолел ее, она погрузилась в тяжелое забытье без сновидений. Ей хотелось бы иметь мужество прямо пойти в комнату Нормана и извиниться перед ним. Но она чувствовала, что сейчас это невозможно.