Спустившись на дно долины, Мастер выпустил разведчиц, и пчелы, гудя и переливчато вспыхивая на свету, разлетелись в разные стороны.
Он шел точно на запад.
Вскоре одна пчела вернулась, дважды прожужжала над его головой, затем опустилась на землю и начала кружиться словно в танце. Всмотревшись в переплетающиеся петли ее пляски, Мастер понял, куда упал диск. Он свернул в сторону и пошел на запах горелого дерева.
Диск он нашел врезавшимся в ствол осины. Бронза почернела от падения с небес, но, протертая тканью, скоро открыла узор, извивающийся по обеим сторонам пластинки.
Мастер некоторое время рассматривал цифры и знаки. Многие рисунки были ему знакомы, но появились и новые, а это требовало новых толкований. Да, новых толкований и, значит, новых знаний о Срединной Земле.
И быть может, на этот раз он найдет долгожданное послание, несколько значков, в которых узнает собственное имя, и цепочку знаков, содержащих личное письмо отцу от мальчика, которого он научил летать и потерял в последнем ослепительном взлете.
Он тщательно завернул диск и пошел обратно в горы. Пчелы одна за другой отыскивали его и возвращались в клетку, спокойно усаживаясь на дно.
Было уже далеко за полдень, надвигающиеся с севера и запада облака затмили небо. Лес беспокойно шумел. Его гора вырастала впереди: с виду не более как заросший лесом скалистый обрыв, хотя привычный глаз различал на нем игру теней там, где входы и выходы в подземный лабиринт вдыхали свежий воздух и выдыхали каменную сырость. Эти узкие расщелины, подобно рыбьим жабрам, могли закрыться от случайного прохожего или открыться, заманивая и глотая неосторожного зверя.
Звери!
По шее пробежали колючие мурашки. Сотни тончайших бронзовых волосков, вживленных им себе в спину, подавали сигналы тревоги, указывая на юго-восток.
Укротительница!
Он позволил себе утратить бдительность. Ушел на запад в одиночку, без защиты. Но она уже больше поколения не засылала своих чудовищ так далеко на восток. Еле слышно шуршали змеи, ее наводившие страх любимицы. А другие создания ее ярости неслышно подкрадывались из-за деревьев.
Он бросился бежать. И на бегу выпустил пчел, всех, кроме одной, послав их против настигающих его колец, когтей и челюстей. Последнюю пчелу он отправил предупредить псов и одновременно издал высокий свист, неслышимый призыв, хотя и подозревал, что до дома еще слишком далеко.
Бег его ускорился, когда заработали усовершенствованные мышцы и сухожилия ног. Он открыл свое сердце и усилил позвоночник, отсек все ненужные ощущения. Лес, ручьи, камни, скалы и колючие заросли словно уменьшились для него, и он прорывался сквозь них и над ними, сердце качало кровь, ноги ступали без ошибки, в голове звенела отвлекающая песня, пронзительная мелодия разума, ложившаяся за его спиной как обманный след, который должен сбить с толку и устрашить зверье Укротительницы.
Мастер начинал ощущать свой возраст.
Он упал ничком у пруда и стал пить воду, чтобы влить в себя новые силы. Когда рябь на поверхности улеглась, он уставился на седые промокшие пряди, спадавшие по сторонам его испуганного исхудавшего лица. Его взгляд встретился с глазами, блестящими, как у ребенка, но все, кроме глаз, выдавало разрушительное действие времени. А потом лицо его преобразилось в синюю обезьянью маску, мерзкую рожу из кошмара, выкованное ужасом уродство, дитя природы, порожденное изуродованным чревом. Создание Укротительницы.
Он мгновенно вскочил и снова бросился бежать, но поймал себя на том, что карабкается по крутому откосу к гранитному гребню.
Слишком высоко! Не удержаться!
Он беспокоился напрасно.
Семь темных теней сорвались с каменного гребня, меркнущий свет блеснул на бронзе и влажной пене, стекавшей из их разинутых пастей. Его псы услышали зов, повиновались ему и теперь с лаем и ворчанием устремились на охоту за тварями Укротительницы.
Мастер перевел дыхание и бессильно приник спиной к жесткому валуну. Сквозь обертку он нащупал новый диск и посмотрел на вечернюю звезду, уже ярко загоревшуюся на небосклоне.
Охота, казалось, длилась целую вечность, но наконец его гончие псы вернулись к нему: изодранные, исцарапанные, обожженные, опутанные цепким плющом и утыканные шипами. Они, пыхтя, легли к его ногам и стали следить голодными взглядами за хозяином. Отдышавшись, принялись выдирать из себя шипы и срывать лианы, яростно щелкая зубами в злобе на это природное оружие.
— Хорошая работа, — прошептал каждому из них Мастер. — Вы избавились от ее жутких творений. Хорошая работа. Ее — слишком стары. Мои — новые, сильнее. Хорошая работа, звери мои. Мои звездные звери.