Эти положения объясняют требования, предъявляемые к музыкантам в «Повести о дупле»: хранить в строгой тайне музыку Чистой земли Западного мира и передавать ее только потомкам Тосикагэ. Ни дочь Тосикагэ не посвящает в тайную традицию своего мужа, ни Накатада — свою жену, не говоря уже о людях, не принадлежащих к их семье. В свете изложенного становится ясным, почему Тосикагэ, умирая, завещает своей дочери сначала наблюдать за характером своего сына, и только убедившись, что он обладает необходимыми моральными качествами, приступить к обучению его музыке. По этой самой причине Тосикагэ и его потомки отказываются обучить сокровенной традиции даже императора, и последний не может придумать ничего другого, как отдать в жены Накатада свою дочь, надеясь, что хотя бы его потомки смогут приобщиться к тайнам музыкальной традиции[61].
Таким образом, правильное понимание роли музыки в романе и комплекса буддийских и конфуцианских идей, с ней связанного, помогает правильно понять жанр «Повести о дупле»: это произведение философского характера, рассказывающее о подвиге бодхисаттвы, оно призвано утвердить ценность буддийского учения.
Мир заблуждений и страстей
Миру буддийской истины в «Повести» противопоставлен земной мир страстей, зависти, человеческих привязанностей и безнадежных устремлений. Рисуя этот мир, автор «Повести» обнаруживает удивительную для представителя хэйанской литературы широту кругозора, острую наблюдательность и способность создания разнообразных характеров. Две главные темы преобладают в обрисовке этого мира: темы любви и честолюбия, теснейшим образом между собой связанные.
В первой половине своего произведения (главы III–X) автор рассказывает о красавице Атэмия, девятой дочери генерала Масаёри, и влюбленных в нее молодых людях и дает ряд интересных характеров и ситуаций. Все эти персонажи и все истории объединяет одно: буддийская концепция бренности всего сущего, бесполезности человеческих усилий достичь земных благ. Все истории претендентов на руку Атэмия кончаются трагически. Счастье — это всего лишь иллюзия, и принц Камуцукэ, похитивший Атэмия и якобы женившийся на ней, женился в действительности на дочери слуги, которую Масаёри, узнав о заговоре, посадил в коляску вместо своей дочери. Любовь к Атэмия ничего, кроме несчастья, влюбленным не приносит: после въезда красавицы в императорский дворец большинство влюбленных не может найти себе утешения, и кто умирает от тоски, кто сходит с ума, кто становится отшельником. В «Повести» любовь уводит человека от истины, от возможности достижения прозрения. Вспоминая о всепоглощающей страсти своего мужа к Атэмия и о его уходе в монахи, жена Накаёри так определяет ситуацию: «Полюбив Атэмия, он заболел смертельной болезнью и ожил только тогда, когда принял монашество».
Картина, рисуемая автором «Повести», входит в некоторое противоречие с представлениями о свободе нравов, царивших в то время в аристократической среде, которые складываются при знакомстве с другими произведениями эпохи, в частности с «Повестью о Гэндзи». Легкие победы были вполне возможны над женщинами, принадлежавшими к низшему и среднему слоям аристократического общества, что же касается девиц из высшего слоя, здесь положение резко менялось. На страницах романа часто говорится о том, что родители связывали гораздо больше надежд с рождением дочери, чем сына. Какую бы блестящую карьеру ни сделал сын, он никогда не мог стать императором, в то время как дочь могла начать службу во дворце и при благоприятном стечении обстоятельств стать матерью будущего монарха, «матерью страны», достигая таким образом вершины почестей, доступных простым смертным. Отец императрицы сразу же приобретал особый вес, распределял должности, сводил счеты с противниками — становился первым лицом среди подданных императора.
В социальном смысле вся жизнь общества была сосредоточена в императорском дворце, который назывался ути («центр»). Ему противопоставлялась сато — «деревня», или, как говорили французы в XVII в., «пустыня». «Деревня» начиналась сразу же за пределами дворца, и человек, живущий в самом центре столицы, но не служащий во дворце, прозябал в пустыне.
В начале девятой главы жена Масаёри беседует со своей дочерью Дзидзюдэн о возможности въезда Атэмия во дворец, и та произносит: «Жалко будет, если Атэмия упустит эту возможность и всю жизнь так и будет прозябать в захолустье, вне дворца». Оппозиция ути-сато соответствовала оппозиции общественной и частной жизни (ко-си). Общественная жизнь означала все, что происходило или имело отношение к императорскому дворцу, частная — то, что к нему отношения не имело. Для уяснения этих значений приведем пример из «Повести»: женитьба Накатала на Первой принцессе и женитьба Судзуси на дочери Масаёри, совершенные по императорскому повелению, были событием общественной жизни, женитьбы других аристократов на дочерях Масаёри были явлением частной жизни, так как император к ним отношения не имел.