— Крупным мошенником, хотите вы сказать, — грубо оборвал Аллисон. Он вложил носок в стремя и легко поднял своё длинное тело в седло. Кобыла прыгнула, негритёнок еле успел отскочить. Аллисон ловко повернул лошадь на пируэте.
— Скажите мне что-нибудь, мистер Аллисон! — завопил Хорн.
Аллисон засмеялся.
— Ладно, Хорн. Я сделаю, что смогу.
Он отпустил повод, и кобыла рванулась вперёд.
— Храни вас бог, мистер Аллисон! Будьте здоровы, сэр!
Улыбаясь, маклер Джереми Хорн долго смотрел на пыльное облачко, поднятое ногами рыжей кобылы. Затем он ушёл в контору и захлопнул за собой дверь.
Проскакав несколько улиц, Аллисон сдержал лошадь.
Респектабельная часть города осталась позади, перед ним были кварталы городской бедноты. Улица извилистой пёстрой лентой уходила вдаль. Здесь не было простора, не было плантаторских особняков. Двух- и трёхэтажные старинные дома плотно прижимались друг к другу. По правилам креольской архитектуры верхние этажи сильно выдавались над нижними, окна вторых этажей отстояли всего на несколько футов от окон противоположных домов. Острые черепичные крыши и широкие трубы с желобами помнили ещё, казалось, времена короля-Солнца, именем которого была названа французская Луизиана.
Проехала тяжёлая колымага, запряжённая парой мулов.
Сидевший на высоких козлах мулат перехватил бич под мышку и сдёрнул с головы засаленный цилиндр. Аллисон раскланялся с дамой, юбки которой занимали всю ширину экипажа.
Голова, запрятанная в огромной, как палатка, шляпе, ответила церемонным поклоном.
Проехав, Аллисон покачал головой. Как не стыдно Доббелю выпускать жену в таком ковчеге! Видимо, у всех плохи дела, такой уж выдался этот 1848 год. Астрологи были правы, предсказывая, что он будет тяжёлым.
Из переулка, словно груженая баржа, выплыла пожилая леди. Горничная негритянка несла над ней зонтик, хоть солнце и не палило. Негритёнок тащил огромный молитвенник.
Обрамленное седыми буклями лицо леди сияло благочестивой уверенностью в себе. Аллисон снова поклонился, получив в ответ благосклонный кивок.
Тихая улица кончилась. Начиналось предместье, низкие хижины, стоявшие рядами. Слышались песни работающих ткачей и детский плач. Запах чеснока — острый запах нищеты — вылетал из окон с висящими на них пелёнками.
Пелёнки развевались, как белые флаги, выброшенные побеждёнными в жизненной битве.
Гудели прялки. Бронзовый голый мальчонка вывернулся из-под копыт лошади, шлёпнулся в пыль и захлебнулся поросячьим визгом. Никто не вышел, редкие прохожие спешили по своим делам.
Попавшийся навстречу мексиканский вакеро на пегой лошади старательно объехал ревущего мальчонку.
Город кончался. Аллисон пригнулся к седлу, чтобы поднять кобылу вскачь, но снова сдержал её. Из соседнего переулка неслись крики и звук хлёстких ударов.
Аллисон свернул в переулок. Маленький человек в кожаных нарукавниках — очевидно, колбасник или мясник — колотил крупного чернокожего детину, прижав его к стенке сарая.
Негр не защищался. Прикрывая локтями лицо, он подставлял под удары спину и курчавый затылок.
— Проклятая скотина! Грязный негр! — орал мясник с сильным ирландским акцентом. — Тебе не нравится мой товар? Ты хочешь получить деньги обратно, образина? Вот тебе деньги… Вот… И вот… Получи!..
Трое мужчин в расстёгнутых жилетах хладнокровно наблюдали за избиением.
— Бей снизу, Пэт! — выплюнув табачную жвачку, посоветовал коренастый старик с татуированной грудью. — Бей снизу, а то только собьёшь себе руки.
— Я научу его нюхать! — визжал Пэт, работая кулаками. — Я ему задам, чёрной скотине! Бейте его, парни! — обернулся он к зрителям, но те успели исчезнуть, словно их и не было. В переулок втиснулась огромная фигура полисмена.
— Прекратить! — рявкнул хриплый бас.
Ирландец опустил руки, негр упал, словно одни лишь удары удерживали его на ногах.
— Опять бесчинство, Донован? — проворчал полисмен. — На этот раз тебе придётся пойти со мной.
Заплаканная пожилая негритянка в красном фартуке захлопотала над лежащим. Она брызгала водой из жестяной кружки, тщетно пытаясь всунуть её край в губы избитого.
— Вставай, парень! — гаркнул полисмен. — Вставай, идём с нами. Пошли, Донован…
Негр встал и, шатаясь, пошёл за полисменом. У ворот долговязый мужчина с трубкой в зубах остановил их.
— Бросьте, Тим. Из-за негра… стоит ли? Право, бросьте…
— Это не в первый раз, Джэк, — нахмурясь, ответил долговязому полицейский. — Мистер Донован — первый скандалист в околотке, я давно хотел познакомить его поближе с судьёй Морфи. Шагайте, Донован, и ты, парень…