Он был один и совершенно счастлив.
Через двенадцать дней — время, близкое к рекорду тех лет, — «Аравия» вошла в Ливерпульский порт. Пол пересел в железнодорожный вагон, хоть этот вид сообщения ему совершенно не понравился. Высадившись на лондонском вокзале, Пол с трудом нашёл кэб. Никто не встречал его, он слегка обиделся.
Он приказал везти себя в гостиницу. Краснолицый кэбмен в цилиндре с кокардой влез на высокие козлы позади седока и щёлкнул бичом.
Через полчаса Пол был на Стрэнде. Коридорный, похожий на министра, отвёл Пола в просторную холодную комнату и попросил уплатить за неделю вперёд. Пол уплатил и лёг спать.
Через час он проснулся, ему было холодно. Пахло пылью и плесенью, где-то под полом скреблась мышь.
Пол позвонил и попросил растопить камин. Его лихорадило.
Заспанная горничная, похожая на кильку в локонах, растопила камин, посмотрела на Пола выжидательно, зевнула и вышла.
Дрожа под одеялом, Пол пристально глядел в огонь.
Шурша, распадались огненные холмики, оранжево-чёрные тени бегали по ним. Мышь продолжала скрести.
Пол согрелся и уснул.
Проснулся он поздно и сразу вспомнил, что сегодня — 22 июня, день его рождения. Ему исполнился двадцать один год.
Пол усмехнулся под одеялом. Сегодня уже могла бы состояться церемония допущения в суд… Но стоит ли спешить? Перед ним — бесконечно долгая жизнь, адвокатура успеет, десять раз ему опротиветь. Сейчас перед ним стоят более важные, более ответственные задачи. Надо решать их, а адвокатура подождёт.
Так обычно рассуждает Юность.
Пол оделся и пошёл завтракать. Он сел у окна и потребовал газеты. Ни в одной из лондонских газет не было ни строчки о его приезде, Лондон не знал о нём.
Пол удовлетворённо улыбнулся, но где-то в глубине души равнодушие прессы обидело его. Как примирить это противоречие, он не знал.
Прогуляв по Лондону весь день, Пол рано пообедал и отправился в шахматный клуб.
На протяжении веков шахматы пользовались весьма малой популярностью среди коренных англичан, всему предпочитавших сначала медвежью травлю, а затем бокс и футбол.
Интерес к шахматам зародили выходцы с Европейского континента. Великий Филидор прожил в Лондоне долгие годы, и вокруг него собралась небольшая кучка восторженных почитателей и последователей. Когда Филидор умер, сильнейшими игроками Лондона были его ученики: преподаватель Саррот, эмигрант де Бурблан, архитектор Паркинсон и торговец музыкальными инструментами Льюис. Реакционная деятельность Священного союза, в посленаполеоновскую эпоху пресекавшая всякое проявление свободной мысли в Европе, пополнила Лондон новой многочисленной волной политических эмигрантов. Русские, поляки, венгры, итальянцы — все они обосновались в Лондоне, и среди них было немало сильных шахматистов. Пришельцы оживили и развернули в Англии шахматную жизнь. Шахматные клубы стали насчитываться десятками, они существовали чуть ли не в каждом кафе. От бородатых поляков и итальянцев шахматная страсть передалась коренным лондонцам. В одном из кафе некий мистер Глидден организовал специальную шахматную комнату, ставшую впоследствии знаменитым «Диваном».
Глидден обставил в восточном вкусе заднюю комнату своей табачной лавки на Кинг-стрит в Ковентгардене. Он закупил несколько десятков шахматных комплектов; и предоставил всё это в распоряжение шахматистов. В «Диване» можно было также заказывать кофе и другие напитки.
В тридцатых годах XIX столетия дело пошло отлично, пришлось расширять помещение. Все известные шахматисты эпохи перебывали в «Диване». Здесь играли Попард, Фрэзер, Даниэлс, Сцен, Уильямс, Перригол, Александер и другие. Здесь начинал свою карьеру до того, как перебраться в кафе «Де ля Режанс», молодой Лионель Кизерицкий. Ветераны Льюис и Джордж Уокер, в 1833 году открывший первый в лондонской печати регулярный шахматный отдел, избрали «Диван» своим постоянным местопребыванием и почти не покидали его до самой смерти.
Здесь Говард Стаунтон получал коня вперёд, и здесь же он стал первым шахматистом эпохи.
Сент-Аман, Андерсен, Гаррвитц, Клиг — все знаменитости, бывая в Лондоне, обязательно посещали «Диван». Здесь они встречались с ведущими лондонскими шахматистами: Боденом, Барнсом, Бэрдом, Лэве, Фалькбеером, Уормолдом, Кэмпбеллом, Брайеном и другими. Иоганн Левенталь, обосновавшись в Лондоне в 1851 году, начал бывать в «Диване» постоянно.