— Мне думается, милорд, — сказал он небрежно, — было бы неплохо дать для участников турнира сеанс одновременной игры вслепую.
— Сеанс вслепую? На скольких же досках, мистер Морфи?
— Ну, скажем, на восьми…
Лорд Литтльтон разинул рот.
— Восемь досок вслепую одновременно против сильнейших шахматистов Англии?! Здоровы ли вы, мистер Морфи?
— Вполне здоров, лорд Литтльтон.
— Разрешите, мистер Морфи, представить вам мистера Эвери, президента бирмингэмского шахматного клуба.
Пол пожал руку джентльмену небольшого роста с живым и приятным лицом.
— Вы слышали, Эвери, что предлагает мистер Морфи?
— Слышал, милорд.
— И что вы скажете?
— Участники турнира навряд ли согласятся играть в сеансе, милорд, кроме одного или двух. Согласны ли вы на других партнёров, мистер Морфи?
— Я предпочёл бы сильных партнёров, мистер Эвери, но вы можете комплектовать состав участников по своему усмотрению.
— Отлично, мистер Морфи! Вы будете довольны составом, могу обещать вам это.
На следующий день о сеансе Пола Морфи вслепую на восьми досках было объявлено во всех бирмингэмских газетах.
— Он сошёл с ума! — кипятился лорд Литтльтон. — Первый в мире специалист по игре вслепую — это парижский маэстро Гаррвитц. Но и он никогда не играл более шести партий! Людвиг Паульсен с огромным трудом играл три или четыре. Я сам сяду играть в этом сеансе, чёрт возьми!
В восьмёрке оказалось трое участников турнира — Киппинг, Эвери и Литтльтон. Остальные предпочли отказаться и были заменены сильнейшими любителями.
Сеанс состоялся в пятницу вечером, в свободный день турнира, в зале бирмингэмского колледжа.
Пол был посажен в дальнем углу зала и подал команду:
— e2 — e4 на всех досках!
Завязалась борьба. Пол сидел в большом кресле, спинка которого закрывала от него участников и столы. Когда Пол устал, он сел поперёк кресла и перекинул ноги через его ручку. Пол ничего не записывал и выглядел совершенно свежим после шести часов напряжённой игры.
Лорд Литтльтон, в силу своего положения игравший на первой доске, был выбит первым. Та же судьба постигла мистеров Сальмона, Фримэна, Роудса, Уиллса и Керра. Эвери упорной защитой добился ничьей, а Киппингу удалось выиграть. Общий результат сеанса был 6½:1½ — Бирмингэмская публика устроила Полу овацию, никто ещё не видел ничего подобного. Отказ Пола от бирмингэмского турнира был прощён и забыт.
Турнир вскоре закончился. Несмотря на участие в нём самого Стаунтона, победителем вышел пятидесятивосьмилетний Иоганн Левенталь, только что проигравший Полу матч и обруганный газетами за «небывало слабую» игру. Всего через неделю этой игры оказалось достаточно для того, чтобы взять первое место в турнире. Левенталь сумел выиграть обе личные встречи у Стаунтона, и на второе место вышел бывший венский маэстро Фалькбеер.
Накануне возвращения в Лондон солнечным утром Пол неторопливо пересекал двор бирмингэмского колледжа, ставшего свидетелем его триумфа. С ним был Фред Эдж. Навстречу им шли Говард Стаунтон, лорд Литтльтон и Эвери.
Пол внезапно решился.
— Мистер Стаунтон! — вежливо сказал он. — Вы говорили, что будете непременно играть со мной матч. Могу я узнать, когда вы собираетесь осуществить своё намерение?
Кирпичное лицо Стаунтона потемнело.
— Мои издатели потеряют много тысяч фунтов, мистер Морфи, если я начну играть в шахматы сейчас. Мне необходимо закончить рукопись, лишь тогда я смогу приступить к игре.
— Я готов подождать, мистер Стаунтон. Выберите месяц сами, пусть это будет октябрь, ноябрь или декабрь…
Но пусть ваше решение будет окончательным! Стаунтон думал довольно долго.
— Хорошо, мистер Морфи! — сказал он наконец. — Если вы согласны на отсрочку, я готов играть с вами матч в середине ноября. Я постараюсь уговорить своих издателей и на днях сообщу вам точную дату…
— Ура! — закричал Эвери. — Ура, мы имеем великий матч Стаунтон — Морфи!
Этот разговор состоялся 26 августа и обрадовал всех присутствующих. Однако уже 28 августа, через день после возвращения шахматистов из Бирмингема, лондонская газета «Иллюстрэйтед Лондон ньюс» напечатала такое странное сообщение: