«Сообщаемая некоторыми спортивными газетами «новость» о предстоящем якобы шахматном матче между мистером Стаунтоном и молодым американцем м-ром Полом Морфи является совершенной чепухой. В нашей стране имеется твёрдое положение о том, что вызывающий обязан иметь секунданта и внести денежный залог.
Мистер П. Морфи приехал в Англию без того и другого.
Мы не сомневаемся, что то и другое со временем появится, но пока нет решительно никакой возможности фиксировать дату начала матча. Также не соответствует действительности утверждение некоторых газет, будто ставка матча снижена с тысячи фунтов до пятисот по инициативе английского шахматиста. Такое снижение имело место, но исключительно по просьбе мистера Морфи».
Заметка не была подписана. Белый от ярости Эдж принёс её Полу, и Пол вздрогнул.
— Немедленно пишите опровержение! — заорал Эдж.
Пол Морфи усмехнулся и покачал головой.
— В Лондоне много богатых американцев, Эдж, — сказал он. — И я уверен, что мог бы собрать хоть десять тысяч фунтов за двадцать четыре часа. Но дело не в этом…
— Садитесь писать опровержение! — настаивал Эдж.
— Нет, — твёрдо сказал Пол. — Это ничего не даст нам. Если человек прибегает к таким приёмам, он на этом не остановится. Пусть продолжает, пока не откроет своих карт всему миру…
И Стаунтон продолжал раскрываться. В той же «Иллюстрэйтед Лондон ньюс» стали часто помещаться партии Пола, прокомментированные явно недоброжелательной рукой.
«Не так страшен чёрт, как его малюют!» — утверждали безымянные комментаторы, друзья Стаунтона.
Но таких было немного, огромное большинство английских любителей было возмущено поведением своего чемпиона.
Молодой лорд Сольсбери в газете «Эра» напечатал открытое письмо мистеру Стаунтону от множества английских шахматистов. В этом письме говорилось, что гениальный молодой американец имеет право претендовать на шахматную корону. Спортивный долг мистера Стаунтона как шахматиста и англичанина — предоставить ему такую возможность и подарить миру великолепный матч Морфи — Стаунтон.
Прочитав это, Пол просиял. Ему казалось, что положение Стаунтона стало безвыходным, он ждал вызова со дня на день.
Он мало играл в шахматы в эти недели, но в клубе бывал почти ежедневно. Краснолицый пастор Оуэн уклонился от игры с Полом на равных и попросил пешку и ход вперёд.
Пол колебался, у него не было опыта в такой игре.
— Ну ещё бы! — едко сказал Оуэн. — Будь у меня тысяча фунтов, я с радостью поставил бы её на себя. Очень жаль, что этой тысячи у меня нет!
Пол не выдержал и согласился дать Оуэну пешку и ход вперёд. Священник выступал под обычным своим шахматным псевдонимом «Альтер», но это не принесло ему удачи. Пол знал, что Оуэн — личный друг и постоянный поклонник Стаунтона. Раздражение его перенеслось на Оуэна, он играл с небывалой яростью и разбил Оуэна, давая ему пешку и ход вперёд, с невероятным счётом 5:0 при двух ничьих. Действительно жаль, что у «Альтера» не было тысячи фунтов!
Тем временем Стаунтон нашёл выход.
Он напечатал в своей газете пространную статью, подписанную им. В ней говорилось об упадке британского шахматного искусства за последние десятилетия. Молодое поколение британских мастеров бесцветно и заурядно, сетовал Стаунтон. Миновали дни, когда Лондон был шахматной Меккой Европы. Теперь такой Меккой стал Париж, где живут и творят Гаррвитц, Арну де Ривьер и другие. Да и немец Андерсен ещё не сказал своего последнего слова, он тоже имеет право претендовать на шахматную корону в гораздо большей степени, чем молодой мистер Морфи. Никто не может узурпировать их законных прав.
Так писал Говард Стаунтон, шекспиролог, сильнейший шахматист прошлого десятилетия.
Прочитав эту статью, Пол ненадолго задумался.
— Может быть, он и прав! — сказал он наконец. — Мистер Эдж, займитесь, пожалуйста, билетами. Завтра мы с вами выезжаем в Париж…
Пол понял, что добиться матча со Стаунтоном будет не так просто. Англичанин отсиживался, точно в осаждённой крепости. Ну что ж! Надо устранить последние возражения, выбить последние козыри из рук противника.
Пол давно хотел повидать Париж, он вполне мог подарить Стаунтону небольшую отсрочку.
XIII
Став на французскую землю, Пол широко расставил ноги и сказал серьёзно, с задумчивой улыбкой глядя мимо Эджа в голубой простор:
— Во Франции я встречусь с Гаррвитцем и побью его с таким же счётом, с каким побил Левенталя, хотя Гаррвитц играет матчи лучше, чем Левенталь. Но и я буду играть лучше, чем играл с Левенталем!