— Я знала, Пол, я знала! — бормотала она, прижимаясь к нему заплаканным лицом. — Я всегда знала, что она гордячка и дура, противная дура! Променять тебя на Реджи Эллингтона, эту веснушчатую дубину! Так ей и надо Пол, так ей и надо! Только не уезжай от нас, Пол, слышишь? Только не уезжай!..
«Так, наш разрыв уже известен всему городу, — подумал Пол. — Впрочем, не всё ли равно?»
Он принялся утешать сестру, и Эллен успокоилась. Она боялась для Пола неожиданного удара, то, что он знал, сразу облегчило всё.
Эллен всхлипывала всё реже, в красивых глазах засияла улыбка.
— Я не шучу, Пол, я говорю вполне серьёзно! Как можно быть такой идиоткой? Как можно не понять, что Реджи Эллингтонов приходится тринадцать на дюжину, а Пол Морфи — один на свете?
— Зато Реджи — здоровый, широкоплечий парень, — с грустью сказал Пол, — и он большого роста, Эллен. А я?..
— Ты лучше всех, Пол! Теперь мы все будем очень, очень счастливы!
— А ты не покинешь нас, Эллен? — пытливо спросил Пол, глядя на сестру.
— Я?.. — залилась краской Эллен.
— Да, ты. Тебе двадцать лет, ты хороша собой… Долго ли ты проживёшь с нами?
— Всегда, Пол. Я никогда не выйду замуж, я слишком люблю тебя и маму, — тихо сказала Эллен и вышла из комнаты.
Пол пошагал ещё и спустился в столовую. Миссис Тельсид вышивала у лампы, Эллен с книгой сидела в углу.
— Мне надо поговорить с тобой, мама, — сказал он угрюмо.
Глаза миссис Тельсид с готовностью налились слезами.
— Да, Пол, да! И мне тоже нужно поговорить с тобой непременно. Миссис Хэтчинс сказала…
— Опять эта старая ханжа…
— Эллен, иди к себе, — приказала мать. Эллен испуганно вскочила со стула и исчезла.
— Ты не должен говорить так о миссис Хэтчинс, она святая женщина. Сегодня утром она сказала мне: господь карает неверующего в детях его. У отца-безбожника сын — игрок! Суров, но справедлив господь наш!..
— Она выжила из ума, твоя миссис Хэтчинс, — устало и сердито сказал Пол.
— Нет, Пол, нет! Она святая женщина и говорит святую правду! И все так говорят: и миссис Смолл, и миссис Хикс, и миссис Руби…
— Довольно об этом, мама.
Они замолчали. Худые, длинные пальцы умоляюще легли на его рукав.
— Забудь, Пол! Забудь о безбожном Севере, о грешной Европе, о дешёвой мирской славе! Живи с нами, ошибки молодости забудутся и простятся.
— Какие ошибки, мама?
— Ты сам знаешь, какие. Открой здесь контору — и получишь успокоение и приобщишься благодати.
Он сухо усмехнулся.
— Открою, мама. Я уже говорил тебе, что открою контору, ведь денег у меня нет… Открою контору, буду вести чужие дела… и… и всё.
Он встал.
— Кстати, мама, — сказал он чужим, безразличным голосом. — Я не женюсь на мисс Мэй Аллисон.
— Сегодня я вернул ей её слово.
Он быстро вышел, поднялся по скрипучей лестнице и лёг на кровать. Тёплые сумерки окутывали дом, шумно ссорились щеглята в саду, оспаривая друг у друга ночлег.
«Всё пройдёт, — думал Пол. — Пройдёт и это…»
Он был один.
Первый этаж старого дома на Роял-стрит был радикально перестроен. Большая светлая комната выходила дверью и окнами на улицу. За ней была вторая, поменьше. Винтовая лестница, прорубленная в толще стен, связывала новые две комнаты с верхним, жилым, этажом. На улице, возле двери, была прикреплена красивая медная пластинка с выгравированной надписью:
ПОЛ ЧАРЛЗ МОРФИАтторни ат-лоуПоследние слова обозначали, что носитель этого титула является учёным юристом, допущенным в суд и правомочным совершать все юридические процедуры, предусмотренные законом.
В комнате висело в рамке свидетельство с красными печатями. Оно давало мистеру Полу Чарлзу Морфи право выступать в суде, учинять и предъявлять иски, составлять юридические бумаги, оформлять купчие и арендные грамоты.
Атторни ат-лоу совмещал в одном лице функции стряпчего и защитника и именовался также присяжным адвокатом.
Ежедневно в десять часов утра присяжный адвокат, в строгом лондонском фраке и безупречном белье, спускался по винтовой лестнице, проходил в переднюю комнату и усаживался за письменный стол, стараясь не испачкать накрахмаленный манжет.
Атторни ат-лоу регулярно просиживал за письменным столом с десяти до четырёх, глядя на унылые тома судебной премудрости, грозившие из книжных шкафов.
В первые дни клиентов не было — и это было совершенно понятно: молодая юридическая фирма должна была сначала завоевать доверие и симпатию населения, нуждавшегося в юридической помощи. Но доверие приходило лишь со временем.