Я взяла роман с полки и устроилась в своем мягком кресле, готовая насладиться редким днем, свободным от учебы и Райкена, когда в окно постучали.
Редмонд поднял глаза от книги и приподнял бровь.
— Похоже, у тебя посетитель.
На подоконнике сидел огромный ворон, густые черные перья взъерошились от ветра. Птица держала в клюве большой золотой конверт.
— Сайлас! — воскликнула я, взволнованная вестью от Эулалии.
Я боялась, что она больше никогда не заговорит со мной.
Сайлас с пронзительным карканьем улетел, как только я выхватила конверт у него из клюва, что могло означать только одно: Эулалия не ожидала ответа.
Мое сердце упало, и я просунула палец под край конверта, снимая печать с того, что могло быть только прощальной запиской.
Внутри лежало единственное письмо. Оно гласило:
Здравствуйте, Далия,
Требуется ваше присутствие на указанной поляне через три дня в течение часа ведьм для определения вашего наказания за следующие преступления:
Убийство.
Мошенничество.
Угроза Ковену Висельников и его членам.
Ожидается, что вы прибудете без оружия и примете решение.
С уважением,
Эулалия Энолиан
Главная ведьма Ковена Висельников
Все оказалось намного хуже, чем ожидалось.
— Убийство и угроза жизни?
Я подпрыгнула при звуке голоса Редмонда. Он встал у меня за спиной и выхватил письмо из моих пальцев. Когда он успел стать таким проворным?
— Эм… ничего. Это ничего, — заикаясь, пробормотала я, пытаясь выхватить у него письмо.
Он отступил зигзагом, ужасно ловко для мужчины средних лет, и сгорбился над письмом, чтобы я не выхватила его. Закончив читать, он фыркнул и отбросил письмо в сторону.
— Ты не пойдешь.
— Пойду. Мне нужно увидеть Эулалию и попросить прощения. Я должна все уладить с ней.
Редмонд потер виски.
— Все обернется не так, как ты думаешь, Далия. Она включила в обвинения мошенничество и угрозу жизни. Когда дело доходит до этого, нельзя просить прощения. Эулалия и ее ковен уже приняли решение.
Мои плечи поникли.
— Они поймут. Она поймет. Я позабочусь об этом. То, что я сделала, было случайностью. И если бы не я, ее ковен был бы заперт в темнице, ожидая несправедливого суда, за которым последует верная смерть.
— Ты же знаешь, что говорят о благих намерениях. Они не имеют значения. Имеет значение только конечный результат.
— Ты не знаешь ее так, как я, — прошептала я. — Она простит меня.
— Ты не пойдешь на эту встречу! — выкрикнул он, будто чертил черту, через которую не даст переступить. Вена на его лбу вздулась и пульсировала, будто вот-вот лопнет.
— Конечно, я пойду! — крикнула я ему в ответ. — Мы говорим о моей подруге. Если я не пойду, я буду мертва для нее. Мне нужно объясниться. Я приду и приму любой приговор, который она пожелает мне вынести, и буду молить богов, чтобы она смогла простить меня.
Редмонд съежился в кресле, обреченно уронив голову на руки.
— Как ты выросла такой упрямой?
Он грустно улыбнулся мне, в его глазах затуманился блеск.
— Я больше не знаю, как тебя защитить.
Я подошла к нему, мое горло сжалось, слезы угрожали задушить меня. Я никогда не хотела причинять всем столько боли, особенно ему. Я присела на краешек его стула и заключила его в объятия.
— Я уже большая девочка. Тебе больше не нужно меня защищать. Это все моя вина, и я сама обо всем позабочусь. Я обещаю.
Он потянулся, чтобы похлопать меня по руке, и грустно улыбнулся.
— Тебе лучше это сделать, иначе я могу просто сойти с ума.
Я бы пошла к Эулалии и попросила прощения у нее и ковена.
Она простила бы меня. Она должна была.
ГЛАВА 13
Я страшилась встречи с Ковеном Висельников завтра ночью. Тревога грызла меня изнутри, разрывая на части. После нескольких продолжительных обсуждений Редмонд неохотно согласился, что посещение собрания было правильным поступком, хотя эта идея все еще беспокоила его. Он настаивал на том, чтобы сопровождать меня, но я отказалась. Это была моя обязанность — загладить свою вину.