— Я пришла помочь.
— О, как чудесно! — Айне — средняя девочка — запела, радостно хлопая в ладоши. — Но нам не нужна помощь. Мы находимся именно там, где хотим быть.
— Я не понимаю, — пожаловалась я. — Я могу вытащить вас. Я могу спасти вас.
Айне открыла рот, но Эшлинг протянула руку, чтобы заставить младшую сестру замолчать.
— Мы не нуждаемся в спасении, Дуана.
Я покачала головой. Они, должно быть, сошли с ума, когда их схватили.
— Вы не можете мыслить здраво. Никто из вас не может.
Эшлинг взглядом отпустила двух женщин, и они вернулись к гонке друг за другом вокруг шеста. Когда мы остались вдвоем, она выдержала мой пристальный взгляд.
— Малахия будет очень разочарован, увидев тебя в таком состоянии, живущей жизнью, полной лжи.
— Малахия… — прошептала я. — Вы все ненавидели его.
И они ненавидели. Он пытал всех в деревне, включая их. Они приняли на себя основную тяжесть его гнева с тех пор, как осмелились стать моими друзьями.
— Подождите минутку. Что ты имела в виду, когда сказала будет?
Эшлинг говорила в будущем времени, как будто я скоро увижу его.
Айфе перестала преследовать Айне и повернулась ко мне, сияя.
— Мы никогда не ненавидели его. Для нас он бог, — она прищурила глаза и высунула язык, прежде чем завизжать: — Это богохульство! Дуана богохульничает!
Я потерла виски. Как будто ей все еще было десять лет.
Я смерила Эшлинг пристальным взглядом.
— Где он?
— Как ты думаешь, где он? — уточнила Эшлинг. — Он бесследно исчез примерно в то время, когда закрылся разлом.
Она выдержала мой пристальный взгляд и подняла брови.
— Можно сказать, что он в совершенно другом мире…
Я мгновение смотрела на нее, не понимая, но потом меня осенило, и у меня перехватило дыхание.
Он был в потустороннем мире.
В ловушке.
Малахия оставил меня в тот день, перед закрытием разлома, пообещав вернуться, но так и не вернулся. Мне никогда не приходило в голову, куда он ушел и почему, но теперь все это обрело смысл. Он перешел на другую сторону разлома в тот же день, когда он закрылся, в тот же день, когда закончилась война. И теперь он застрял там.
Смех подступил к моему горлу, и хотя я пыталась его сдержать, он вырвался наружу. Греховное развлечение заставило меня согнуться пополам, схватившись за бока.
Я всю свою жизнь убегала от призрака.
Эшлинг явно не находила ситуацию такой забавной, как я.
— Смейся сколько хочешь, но он будет освобожден и придет за тобой. Так что наслаждайся своим временем сейчас, пока можешь.
Я усмехнулась.
— Конечно, Эшлинг. Продолжай загадывать желания на звезды.
Я на мгновение заколебалась, раздумывая, стоит ли их освобождать, но было ясно, что они не хотят, чтобы их спасали. Они сошли с ума, а у меня не хватило духу навязывать свою помощь тем, кто в ней не нуждался.
Они были моей последней ниточкой к жизни, частью которой я не хотела быть.
И вот, чувствуя вину за то, что не спасла их, я ушла, оставив трех женщин на произвол судьбы. Завтра к этому времени они исчезнут, и я наконец буду свободна.
ГЛАВА 14
Я проталкивалась сквозь огромную толпу, заполнившую отдаленную деревенскую площадь, пытаясь хоть мельком увидеть женщин. Что-то было не так этим утром, когда я проснулась, чувство страха нависло над моей головой, как удушающее облако. Мне нужно было немедленно увидеть их и выяснить, что происходит. Я не могла избавиться от ощущения, что что-то упустила, разговаривая с ними, какую-то ключевую информацию. Я протиснулась сквозь толпу, которая глумилась от жажды крови, готовая наблюдать, как горят женщины. Было отвратительно, как люди вели себя, находясь под влиянием менталитета толпы.
Когда я добралась до первых рядов толпы, мой взгляд упал на женщин, привязанных к кольям на вершине погребального костра. Они улыбались, их глаза светились радостью, когда они охотно встречали смерть.
Как они могли быть так счастливы, когда сегодня был день их смерти? Ужасное чувство грызло меня изнутри, говоря, что я не понимаю чего-то жизненно важного. Но было уже слишком поздно говорить с ними.
Король Дрейк и Эйден сидели на деревянных подмостках с видом на погребальный костер. Они всегда посещали эти мероприятия, потому что король таскал с собой Эйдена, утверждая, что это его долг перед короной. У короля Дрейка было скучающее выражение лица, когда он отряхивал невидимую пылинку со своего плеча, как будто это был просто еще один монотонный день в жизни королевской семьи.