— Так точно, товарищ начальник дивизии. Начальник дивизионной разведки краском Дубов прибыл в ваше распоряжение. — Дубов указал рукой на себя: — Починили…
Начдив подбежал к нему, схватил за руки, притянул и спросил громким шепотом:
— Сбежал?
— Удрал, — также шепотом ответил Дубов. — И вещи из каптерки похитил.
— Ты ему не говори, что без документа, — начдив мигнул в сторону начштаба, — замучит.
Дубов поздоровался с комиссаром, потом с нарочитым опасением подошел к начальнику штаба:
— Без документов-то примешь?
— Да что вы тут из меня бюрократа делаете? — возмутился начальник штаба. — То комиссар подкалывал, теперь ты. Садись лучше, рассказывай.
— А что рассказывать — хожу, и ладно. Ведь меня доктора уже и за занавесочку положили, ясно? А я им говорю: «Торопитесь, граждане, я еще повоюю». Пришлось им меня обратно в общую палату переводить. Как отлежался немного, огляделся — вижу, в тылу такое творится! Народу — тьма. Части разные, начальство, ординарцы, интенданты всякие — так и снуют. Говорят, сам Серго приехал. Ясно? Не иначе как наступление, разве ж тут улежишь?
— Это мы тоже слыхали, не ты один глазастый… Лучше скажи: совсем встал или, может, полежишь еще?
— А что, Устюгов разведку не развалил? — с тревогой спросил Дубов.
— Ранен он.
— Вот черт… Сильно?
— В руку. Так как ты?
— Совсем отошел, как из госпиталя удрал.
Начштаба выжидательно посмотрел на начдива. Тот подсел к Дубову, пододвинул карту.
Дубов уставился в карту:
— Смекаю — в поиск?
— Вроде да…
— Да в чем дело, товарищи? — спросил Дубов.
Начдив хлопнул рукой по карте. Лампа прыгнула и зачадила. Комиссар поправил фитиль.
— Решили послать в рейд по тылам дроздовцев отряд разведчиков в пятьдесят сабель. Командира только не было.
— Вот теперь начинаю смекать… То есть догадываюсь, почему меня начштаба так мирно принял без справок, — сказал Дубов, сохраняя на лице выражение крайней серьезности. — Я тут, значит, вроде невесты? Засватали? — Дубов неожиданно широко улыбнулся, отчего под прокуренными рыжеватыми усами блеснули крупные, сметанной белизны зубы.
— Приказать, как сам понимаешь, мы тебе сейчас не можем, — начальник штаба страдальчески сморщился — уж больно ему не по душе был такой не военный разговор.
Дубов встал, одернул гимнастерку, поправил бинт, опустил руки по швам:
— Товарищ начальник дивизии! Краском Дубов в рейд идти готов! — И добавил неофициально обычным своим хрипловатым баском: — Только разрешите ребят самому отобрать?
Вечером этого же богатого событиями дня усталые и злые разведчики перебирались на новое место. На ночь глядя к самой деревне, где они целых три дня с удобством жили, прорвались кадеты. Устюгов хотел было выбить зарвавшихся дроздовцев, чтобы не отдавать насиженного места, но те тоже стремились к теплым хатам, и бой завязался нешуточный. Устюгов уже договорился по телефону с соседями о помощи, но тут прискакал ординарец от начальника штаба с приказом отступить и не ввязываться в бой понапрасну: деревню все равно не удержать…
Проклиная все на свете, и в первую очередь мудрецов из штаба, разведчики откатились в балочку и залегли.
Устюгов послал Яшку Шваха подыскать в тылу ночлег, а сам пополз вперед, чтобы разузнать, что собираются делать победители.
Дроздовцы, уставшие не меньше разведчиков, шумно устраивались на ночь. «Тут бы их и накрыть», — подумал Устюгов.
— Ишь, гады, располагаются в нашей хате, — услышал он за спиной шепот. Костя Воронцов незаметно подполз к командиру и лег рядом. — Сейчас бы с пулеметом, да в конном строю, пока они разомлевшие… — проговорил он, искоса поглядывая на хмурого командира.
— Приказ из штаба не слыхал? — Устюгов зло сплюнул и здоровой рукой пристроил раненую поудобнее. — Тоже мне стратег.
К кому это относилось, Костя не понял, но допытываться не стал. Уж больно разъярен был командир. Некоторое время они молча вглядывались в темноту, угадывая смутные фигуры белых возле хат, затем Устюгов сказал:
— Все, до утра война кончилась…
Через полчаса разведкоманда ушла в тыл, передав пехотному взводу позицию за околицей деревни.
Ехали проселочной дорогой. На западе светлела мирная полоска закатного неба, восток мерцал фронтовыми зарницами. Оттуда долетали приглушенные расстоянием неясные звуки большого боя. К близким разрывам снарядов, дробному пулеметному грохоту и винтовочной трескотне разведчики привыкли и не обращали на них внимания. Но сейчас дроздовцы — их непосредственный противник — молчали, а приглушенные и от этого непривычные звуки неслись оттуда, где разгоралась битва за Курск. Далекая, она казалась особенно напряженной, вселяла неясную тревогу.