— Коля, а ты заметил, что у Шредера щека совсем не поцарапана?
— Заметил. Он и руку-то сам себе расцарапал, а щеку намазал. Это у них называется: «играть на нервах публики».
— Как это отвратительно!
— Таков их стиль, Маша, — трагический.
На репетиции капитан Шредер жестоко избивал львов железными прутьями. От боли и страха звери высоко прыгали на решетку, стремясь уйти от страшного человека, но стена была очень высокая, и концы железных прутьев загнуты внутрь. У некоторых львов морда окрасилась кровью.
Трудно было усидеть на месте при таком зрелище. После репетиции Ладильщиковы подошли к Шредеру.
— Не слишком ли жестоко? — тихо спросил Николай Павлович.
Разгоряченный и усталый, капитан Шредер резко ответил:
— Нет. Не слишком. Злые звери — красивое волнующее зрелище.
— Но немецкая пословица гласит, что злому безопаснее быть одному, чем среди злых… — многозначительно проговорила Мария Петровна.
— Что сказала мадам? — спросил Шредер своего ассистента, который задержался в переводе слов Марии Петровны.
— Мадам Ладильщикова сказала… — начал Пауль Финк, с трудом подбирая слова, которые были бы и похожи на слова Марии Петровны и в то же время не выражали бы оскорбительный смысл. — Мадам сказала, что… как это сказать… зверя сразу видно, что он зверь, и его надо укротить.
Капитан Шредер улыбнулся.
— Да, да. Правильно, — подтвердил он, — благодарю, мадам. Вы меня хорошо понимаете.
— Но Владимир Леонидович Дуров применяет в дрессировке гуманные методы, — заметил спокойно Николай Павлович.
— Я знаю господина Дурова. Он бывал у нас в Германии. Да, у господина Дурова дрессировка мягкая, но у него в группе нет хищников. А львы и тигры — звери коварные, сильные. Их можно подчинить только силой, жесткой дрессировкой.
Ладильщиковы вернулись домой поздно ночью.
— Коля, давай попросим у Шредера львенка, — сказала Мария Петровна.
— Давай. Только вряд ли он продаст,
— Я попрошу.
— Попробуй. Только не груби ему.
— Знаешь, Коля, когда я смотрела, как он избивал львов, мне так хотелось вскочить с места и стукнуть его самого палкой.
— А для укротительницы, Машенька, нужна выдержка и спокойствие.
— Ну, ладно уж! Знаю, что у меня нет такой выдержки, как у тебя.
На другой день Мария Петровна поехала в цирк. За кулисами она встретилась с Паулем Финком.
— Здравствуйте, мадам Ладильщикова. Я очень рад вас видеть и предупредить… Не говорите, пожалуйста, при моем шефе очень резко. Он не любит. Он любит, когда его хвалят. Я тоже с ним не согласен, он бьет не только львов, но… вы понимаете меня. Он — шеф.
— Понимаю, понимаю. Буду сдерживаться. А скажите, Финк, вы можете уступить нам одного львенка?
— О, нет, мадам, мой шеф никому не продает — патрон не разрешает, Львы у нас долго не живут, Нужна замена.
— Пауль, нам только одного и малюсенького,
— Хорошо, мадам, я поговорю с шефом. Всматриваясь в лицо Пауля Финка, Мария Петровна
думала о том, какое странное, двойственное впечатление оно производит; «Нос длинный и горбатый, как у хищника, а кожа розовато-белая, нежная и глаза светло-голубые, добрые…»
Мария Петровна подошла к большой клетке и залюбовалась семейной сценкой: в клетке лежала крупная львица, а возле нее возились, играли, как котята, два рыжеватых львенка величиной с большую кошку. Они то залезали на спину матери и кусали ее за загривок, — львица чуть-чуть ощеривалась, но не прогоняла с себя озорных детенышей, — то прыгали и гонялись друг за другом, хватая за хвост. Мать смотрела на их забавы строго и любовно. Вот она встала и прошлась по клетке, сердито посматривая на Марию Петровну. Чужой человек! Львята забрались под мягкий отвисший живот и, ухватив за кожу, потянули. Больно! Львица глухо зарычала и, наклонив голову, лапой вышвырнула из-под себя озорников. Львята перевернулись несколько раз, вскочили и снова стали бегать, приседая и прыгая мягко, по-кошачьи. Мать опять легла, важная, серьёзная.
Мария Петровна долго не могла оторвать глаз от этого зрелища.
Шредер заметил её.
— Почему здесь мадам Ладильщикова? — спросил он своего ассистента.
— Ей очень нравятся наши львы, господин капитан, и ваша работа, Она просит маленького львенка.
— Никому и ни одного, — резко проговорил Шредер. Поздоровавшись с капитаном как можно любезнее, Мария Петровна с улыбкой сказала:
— У вас, господин Шредер, такие прелестные крошки. Покажите нашей публике своих львят. Это будет чудесное зрелище.