— Гляди, какой толстый! Такой, небось, схватит, и не никнешь.
— А он слова понимает? — спросил маленький мальчуган.
— Это ж тебе не собака, — авторитетно пояснил ему Леня Левкович, — та все понимает, а это — ползучая тварь.
Крошку раздражали зеваки. Он поднял голову и пополз по стеклу вверх, изгибая шею наподобие буквы S. Это было тревожным признаком, но об этом ребята не знали. Удав бросился на ребят. Стекло треснуло, и со звоном посыпались осколки. Ребята вскрикнули и отпрянули от окна. Поцарапав себя до крови, Крошка опустился на подоконник и притих.
После этого случая он уже не бросался и лежал спокойно, а ребята не прилипали к окну.
В ящик Мария Петровна поставила плоский закрытый бачок, наполненный тёплой водой. Крошка обвивался кольцами вокруг этой грелки и дремал, нежился.
Прошло две недели, и удав ни разу не попросил есть. Он был сыт. Кормить его надо было один раз в месяц.
И вдруг Крошка занемог. Кожа у него потемнела и зашелушилась, глаза помутнели, и весь он стал вялым, малоподвижным.
— Ой, Маша, как бы змей не пропал… — встревожилась Клавдия Никандровна, — такие деньги за него отдали.
— Нет, мама, это он так перед линькой.
Мария Петровна опустила удава в теплую ванну, после чего он стал ещё более скучным и на голове у него вздулась кожа. А на другой день ранним утром Клавдия Никандровна заглянула в ящик и замерла: рядом с Крошкой лежала другая змея! Откуда же она взялась? «Господи…» — проговорила Клавдия Никандровна и заспешила в спальню.
— Маша, Маша, — будила она невестку, — вставай! Там еще одна змея появилась…
Мария Петровна спросонья не совсем разобрала, что ей сказала свекровь. Обеспокоенная, Маша вскочила. Подбежала к ящику и… заулыбалась.
— Мама, да это он костюм сменил.
В ящике лежала длинная, чуть примятая, пустая кожа удава, а рядом с ней, свившись кольцом, лежал Крошка, сизовато, металлически поблескивая, красиво обновленный, преображенный. Глаза открыты. Временами Крошка открывал рот и высовывал раздвоенный язычок.
— Ах ты, мой милый Крошка, — ласково проговорила Мария Петровна, — кушать хочешь… Сейчас я тебя покормлю…
Мария Петровна принесла из сарая пять живых кроликов. Но чтобы не видеть мучений кроликов, когда их будет заглатывать Крошка, Мария Петровна оглушила их ударом по носу. Одного за Другим Крошка медленно заглотнул кроликов и, потолстевший, впал в сонное состояние.
Постепенно Крошка привык к Марии Петровне, и ей казалось, что он узнает её по голосу и по прикосновению рук. Она стала класть его к себе на плечи, как горжетку, и носить по комнате, ухватив его рукой около головы. Шея — самое уязвимое место у питона, и, держась за неё, можно предохранить себя от опасности сдавливания. Иногда Крошка обвивал тело хозяйки спиральными кольцами. Кажется, ему нравилось греться на тёплом теле человека, и он не пытался ни кусать, ни душить свою хозяйку. Мария Петровна знала, что нельзя выдрессировать удава так, как дрессируют собак, медведей, львов, но приучить его к определенным движениям, пожалуй, можно. Она делала плавные движения, похожие на танец, и Крошка вслед за её движениями то обвивал её, то разматывался, заползая на плечи.
Клавдия Никандровна смотрела на эти упражнения невестки с удавом и сокрушенно говорила:
— Ох, плохие игрушки со змеем, Маша… Дьявол! Того и гляди задушит.
Приехал с гастролей Николай Павлович и, «поработав» с удавом, сказал:
— Маша, надо бы Крошку приучить к другим животным. Он будет у меня в смешанной группе,
— Не знаю как. Животные боятся его. — Давай приучим пока к Тобику.
— Попробуем. Вряд ли что получится.
Действительно, все животные — кошка, собака, волк и даже Мишук — при первой встрече с удавом фыркали и уходили от него.,
Как-то раз Мария Петровна выпустила Крошку, и тот полез к окну. Щенок Тобик взвизгнул и спрятался за ноги хозяйки, словно прося у нее защиты от ползущего чудовища.
— Эх ты, трусишка… — сказала Мария Петровна, беря на руки беленького щенка, — привыкай, дурачок. Вместе выступать будете.
После нескольких таких встреч с Крошкой Тобик уже не боялся удава и спокойно расхаживал по комнате, когда змея грелась на подоконнике. Щенки глупы и доверчивы.
Копаясь как-то в огороде, Николай Павлович услышал крик мальчишек, заглядывавших в окно дома.
— Дядя Коля! Дядя Коля! Крошка Тобика схватил! Душит! Скорей!