После ужина жена портного собрала жильцов во дворе. Зажглись четыре мощные лампы, и стало светло, как на стадионе вечером во время матча. Фигуры собравшихся бросали на стены дома огромные, вдесятеро увеличенные тени, неподвижные и строгие. Даже дети не смели шуметь. Жена портного и еще несколько человек с красными повязками на рукавах стояли у ворот, чтобы не пропускать посторонних. Какими грозными были в то время красные повязки!
Вскоре ввалилась целая толпа работников химического института, тоже с повязками на рукавах. Выкрикивая лозунги, они вели высокую женщину и ее низенького мужа. У того на груди висела дощечка. Под конвоем их провели на помост. Там они и встали, опустив головы. Тотчас подскочила жена портного:
— Революционным массам, которые сзади, не видно этого негодяя. Я кое-что придумала. Сейчас…
И заработала плечами, протискиваясь через толпу. Минуту спустя появилась, прижимая к груди ящик из-под мыла. Опрокинула ящик и велела коротышке взобраться на него. Теперь тот казался одного роста с женой. Впрочем, тогда их рост никого не интересовал.
Все шло по заведенному образцу: сперва объявили собрание открытым, потом выкрикивали лозунги, потом выходили «штатные критики», пылко произносили гневные речи, снова выкрикивали лозунги. Сначала стали добиваться признаний от высокой женщины. Все сводилось к пресловутой рукописи. Копья, лезвия языков вонзались в женщину. Ты требовал ответа, я требовал ответа, он требовал ответа. Визгливые, хриплые, рычащие голоса грохотали, хлестали, настигали… А высокая женщина только мотала головой, все отрицая. Она была искренна. Да вот беда, искренность тогда ничего не стоила. Поверить в искренность было все равно что отрицать реальность мира.
Распаленные яростью парни вскакивали на помост, угрожали женщине, размахивая кулаками. Изощренные, поднаторевшие в таких делах люди придумывали хитроумные вопросы, расставляли ловушки, пытаясь запутать женщину, а она все так же решительно и чистосердечно отрицала все, мотая головой. Если бы так шло и дальше, собрание никогда бы не кончилось, не дало никаких результатов, неизвестно даже, как его надо было бы закрывать. Люди из института стали в тупик: ведь они отвечали за собрание от начала до конца. Пришли такие уверенные в себе, а глядишь, не пришлось бы возвращаться ни с чем.
Жена портного долго стояла и слушала. И чем больше слушала, тем больше разочаровывалась. Она была неграмотная, дацзыбао и то не могла прочесть, и «рукопись» ее нисколько не интересовала. Но она чувствовала: люди из института своими речами немногого добьются. Она вдруг подбежала к помосту и, тыча пальцем в высокую женщину, заорала:
— Ну-ка отвечай, почему вышла за него?
Институтские остолбенели. Они не понимали, какое отношение к их делу имеет вопрос начальницы охраны. Высокая женщина тоже оторопела. И она не поняла, почему жена портного задала этот вопрос. Неужели это кого-нибудь сейчас интересует? На ее лице, изборожденном морщинами и высохшем за несколько месяцев мытарств, словно опавший лист, было написано изумление.
— Что, духу не хватает ответить? Тогда я за тебя скажу: на денежки этого мерзавца позарилась, иначе разве пошла бы за него? Без денег кому он нужен, этот обрубок! — вопила жена портного, и в голосе ее звучало торжество: теперь-то она вывела эту долговязую на чистую воду!
А та стояла неподвижно, ничего не признавая и не отрицая. Казалось, до нее дошло наконец, что это за личность, жена портного, и в глазах ее промелькнули презрение, насмешка и упрямство.
— Ладно, ладно, не хочешь — не сознавайся! Этому ублюдку теперь конец, а вот как ты сама будешь жить теперь, мы еще посмотрим. Знаю я, знаю, о чем ты думаешь!
Жена портного била себя в грудь, размахивала руками, а стоявшие рядом женщины подбодряли ее. Никогда еще она не была так довольна собой.
Институтские не очень-то уяснили, что к чему. Но неожиданный поворот дела их вполне устраивал. Правда, женщины увели дело в сторону на тысячу ли, зато собрание снова забурлило. А без этого как довести дело до конца? Поэтому женщин не унимали: пускай разойдутся как следует. А они визжали:
— Сколько он тебе денег давал? Что покупал? Говори!