В столовой было четыре блюда. Антоныч пообедал винегретом и борщом, хлеба взял побольше, а на гуляш с компотом тратиться не стал.
Выйдя на улицу, посмотрел на небо — до темна оставалось часа четыре. Пока попутка, пока дорога… Приезжать на новое место вечером он не любил.
Он медленно оглядел поселочек, понял его и, почти не колеблясь, сделал выбор между магазином и парикмахерской. Заодно и постригусь, подумал он и усмехнулся старому, еще школьных лет, анекдоту.
Парикмахерше было лет тридцать пять, глаза робкие, не по профессии. Он повесил рюкзак на вешалку, расстегнул куртку и спросил:
— Сессон делаете?
— Чего? — испугалась парикмахерша.
— Сессон, — повторил он, — самая мода, весь Копенгаген носит.
— А это когда уши закрыты?
Он посмотрел на парикмахершу, понял ее и сказал:
— Да черт с ним, с сессоном. Стриги, как умеешь, и не мучайся.
— Я ж не знаю, как вам нравится.
— Как сделаешь, так и понравится. Он сел в кресло и прикрыл глаза. Руки у женщины были легкие и бережные, хорошие руки.
— Чему вы улыбаетесь? — спросила она.
— От удовольствия…
А забавно, думал он, ведь как пострижет, так и выпадет жить дальше. Сюда пришел вроде как бичом. Оставит гриву подлинней — придется хипповать. Оболванит — значит, только из заключения, тоже неплохо: мужики опасаются, бабы жалеют.
— Голоду помыть?
Он кивнул, и женщина принесла железный кувшин с горячей водой. Ручка была обмотана тряпкой.
— Сервис у вас тут, — сказал он, — как в Амстердаме.
Женщина постригла коротко, но не оболванила: лицо в зеркале выглядело уверенным и даже красивым — густые брови, волосы от пробора крутой волной, длинный шрам на худой щеке.
А ничего, подумал Антоныч, годится. Следователь по особо важным делам. Или аферист.
— Молодец, — сказал он женщине, — как для себя старалась.
И глянув ей прямо в глаза:
— Может, и вправду для себя?
— Да нет уж, для кого другого, — ответила женщина и покраснела.
Ночевал он у нее.
Утром женщина готовила завтрак, а он лежал в постели, курил и без особого любопытства, больше из вежливости, спрашивал, чего она подалась на восток из своей Костромы.
— Жизнь так сложилась, — ответила женщина.
— Замуж думала выйти?
— И это тоже, — просто согласилась она. Горечи в голосе не было — видно, привыкла принимать жизнь такой, какая есть.
Работала она без сменщицы и ушла рано, показав, куда прятать ключ. Рубашку, свитер и портянки она ему выстирала с вечера. Хорошая баба, думал он, добрая. Надо уходить.
Он натянул еще влажный свитер, сунул ключ в условное место и ушел.
На стройку он подгадывал к обеду, но не вышло: на малой речке пополз берег и перекосило временный мост. Один торопливый шоферишко все же рискнул — машину завалило набок. Остальные пошли в объезд, что было дольше и неприятней, ибо несколько раз машину приходилось толкать.
Так что в Колькин ключ Антоныч добрался поздно, в сумерки, причем в мокрых портянках, и это было хуже опоздания, поскольку временем он был очень богат, а портянок запасных не имелось.
Он вышел там, где вышло большинство, хотел поставить рюкзак у ног, но сухого места поблизости не оказалось: новый асфальт был весь загваздан ошметками глины в рубчатых вмятинах.
— Центр, что ли? — полюбопытствовал Антоныч у худенького паренька.
— Тут центра вообще нету, — ответил тот не без удовольствия и, выждав паузу, объяснил: — Центр по проекту у реки. Вот лет через пять тут будет…
Парень был смешной, хрупкий, совсем молоденький, со светлыми глазами и почти бумажной белизны волосенками. Он старался держаться старожилом, но его типовая зеленая спецовка еще не обносилась и на спине свежо белела единственная надпись «Новотайгинск».
Антоныч посмотрел на парня, понял его и спросил без дальних подходов:
— Ну, и что тут у вас вечерами творится?
— А! — махнул рукой парень и улыбнулся. — Кто во что горазд.
— А ты во что?
— Я? Сегодня, например, костер.
Костер Антонычу был ни к чему, но на всякий случай поинтересовался:
— Далеко?
— Вон, на берегу, — показал парень. — Видно будет. Только вправо не идите, там асфальт плавят. А если по берегу идти, обязательно наткнетесь.
— И далеко этот берег тянется?
— Берег-то? — переспросил парень. Он опять выждал паузу и ответил с неумелой небрежностью: — Да не так чтобы очень. Примерно до Северного Ледовитого океана.
Молодец, усмехнувшись, подумал Антоныч, хорошую фразу запомнил.
Он узнал, где столовая, и сразу двинул туда, потому что время шло к закрытию.