— До завтра! — крикнул Базиль со двора сквозь распахнутые двери сеней, прихожей, гостиной.
Настасья с крыльца погрозила ему увесистым кулаком:
— Сдохнешь до завтра! Помяни мое слово, сдохнешь!
Глава двадцать четвертая
На следующее утро Базиль явился в канцелярию Строительной комиссии. Он попросил швейцара вызвать к нему в приемную Исакия Исакиевича. Против ожиданий, Исакий Исакиевич немедленно вышел, и, не дожидаясь новых угроз Базиля, сам заговорил с ним. Милостиво заговорил:
— Вы, сударь, имеете какие-либо письменные доказательства?
— Доказательства чего? — переспросил Базиль, удивившись деловитости изобличаемого преступника.
Исакий Исакиевич повторил, твердо выговаривая каждое слово:
— У вас имеются на руках письменные обоснования, вашего доноса? Какие-либо расписки заинтересованного лица, письма?
Базиль покраснел.
«Так и назвал, — подумал он, — назвал доносом! Ах, до чего я дошел! Но разве я сам? Меня довели. Есть от чего решиться на крайнюю меру…»
Утешив себя, он уже со спокойною совестью объяснил чиновнику:
— Того, что вы называете письменным доказательством, у меня не имеется, но зато я могу перечислить десятки подробностей этого крупного мошенничества, подробностей, с разных сторон уличающих заинтересованное лицо.
— Кому вы намерены подать свой донос?
— Главному архитектору.
— Господину Монферрану?
— Да.
— В этом случае вы изложите донос по-французски?
— Ну разумеется!
Недоумение Базиля росло перед деловитой заботливостью Исакия Исакиевича. Последний расспрашивал таким тоном, точно был заинтересован в успехе доноса, написанного по всей форме.
— Я потому спрашиваю, что переводчик может исказить. Но вам в данном случае хорошо пригодится ваше парижское воспитание, — с язвительностью заметил Исакий Исакиевич. — Да и дело не в этом. А вот вы не думаете, что господин главный архитектор заинтересован в сохранении тайны, так сказать, коммерческой тайны?
Исакий Исакиевич говорил шутливым тоном. Лоб его был лучезарно чист, все морщинки исчезли, он говорил и от всей души радовался правде своих слов.
— Я подам донос председателю комиссии, — хмуро сказал Базиль.
Исакий Исакиевич также нахмурился.
— Довольно об этом. Вам никто не поверит. Я не могу объяснить вам особенности этого дела, здесь не место для таких разговоров. Я и то чересчур снисходителен, разубеждая вас. Если желаете уяснить безрассудность подобных доносов, повидайтесь с Архипом Евсеевичем. Это ведь он когда-то вам рассказал о злоупотреблении? Он рассказал не все, и тем ввел в заблуждение вас. Советую повидать и расспросить. А за сим честь имею откланяться.
Исакий Исакиевич любезно распрощался и удалился. Базиль стоял с полминуты, прислушиваясь. К чему прислушивался — он сам не знал: за дверью в чертежной и канцелярии было тихо, в приемной никого не было. Может быть, Базиль слушал, не войдет ли кто с площади? Он думал:
«Судя по тому, что Исакий Исакиевич упомянул имя Шихина, следует заключить, что тот уже знает о моем приезде, как это всегда бывало, и находится где-нибудь здесь неподалеку. Я уверен, что, выйдя отсюда, я встречу моего рокового купца. Что ж, с удовольствием, у меня нет зла на Шихина, он был по-своему прав».
Выйдя из канцелярии, Базиль старательно осмотрелся вокруг, ожидая увидеть рыжую бороду или услышать насмешливый голос, но предчувствие обмануло: Шихина он не встретил.
Прямо перед Базилем было о н о. Таинственное о н о, наконец-то заполнившее пустое место между великолепными портиками. Великое множество строительных лесов окружало е г о. Базилю было не до того, чтобы всматриваться и угадывать сквозь леса красоту или безобразие. Для воодушевления прежнего Базиля было бы достаточно одного сознания, что о н о представляет собой титанический памятник и что он, Базиль, участвовал в создании такой твердыни. Нынешнему Базилю было не до того. Нынешний Базиль думал:
«Хоть прямых результатов пока еще нет, а все же шантаж мой имеет успех: Исакий Исакиевич струсил. Он откровенно струсил, иначе бы он не разговаривал сейчас со мной, да еще в присутственном месте и в присутственные часы. Покинул свой стол и принялся заговаривать зубы!»
Базиль в этот раз был прав. Вообще он делал значительные успехи. Служба у Павла Сергеевича не прошла даром. Он отлично понимал, например, что мошенничество комиссионера Суханова с казенным гранитом не обошлось без участия высших чиновников Исаакиевской комиссии и потому не удастся вывести дело наружу. Но тем более должен бояться Исакий Исакиевич. Властные люди, чтобы замять историю, легко свалят вину на мелкую сошку. Из всех виновных и попустителей погибнет один Исакий Исакиевич. И сам Исакий Исакиевич понимает это, оттого он и струсил, и при соответствующей настойчивости, с терпением и умением можно добиться от него согласия устроить Базиля на службу. Шихин же теперь ни к чему. Упоминание о Шихине — хитрость Исакия Исакиевича, который хочет запутать Базиля.