— Как видите, ваше, сиятельство, способ золочения через огонь путем амальгамирования не слишком сложен.
Произнося это, мистер Берд внимательно присмотрелся к графу, и в сумраке кабинета ему показалось, что тот задремал: брови не были удивленно приподняты, как в начале беседы, напротив — опустились вовсе и будто надавили на веки, так что те в свою очередь опустились, прикрыв глаза. Сделав такое наблюдение, мистер Берд решился сказать как бы про себя:
— Да, этот способ достаточно прост, им может воспользоваться всякий, кто пожелает себе наиболее мучительной жизни и не менее болезненной смерти.
— Что это значит?
Мистер Берд ужасно перепугался. Граф проснулся под действием последних слов Берда или не спал вовсе.
Фраза мистера Берда была неприлична и походила на какое-то нравоучение. Разумеется, ему не следовало забываться.
Далее мистер Берд пояснил, что операция выпаривания ртути, помимо своей трудности, помимо того, что требует большого навыка, принадлежит еще к числу наиболее вредных производств, потому что при ней рабочие подвергаются пагубному влиянию паров ртути.
Тут граф опять спросил, но уж менее строго:
— Что это значит?
Было совершенно очевидно, что он не знает и никогда не слышал о каком-либо пагубном действии ртути на человеческий организм, а может быть, даже вспомнил о том случае, когда ненароком схваченная неаполитанская болезнь была успешно вылечена при помощи ртути, именно ртути — «лежу с меркурием в крови», — и слова мистера Берда показались ему противоречащими воспоминанию юности.
Во всяком случае граф отнесся недоверчиво к заявлению Берда, и это смутило заводчика окончательно. Мистер Берд попытался еще раз перейти к дидактическому тону.
— Сделавшись жертвой страшной болезненности, — с чувством сказал мистер Берд, — они должны будут влачить жалкое существование, ибо в большей части случаев горестные признаки отравления ртутью проявляются только некоторое время спустя.
— Почему вы так думаете? — спросил граф.
— Я это знаю наверное, ваше сиятельство. Мне приходилось наблюдать отравленных ртутью рабочих.
Граф был не в духе.
— Вы знали это, милостивый государь, вы думали обо всем этом, почему же вы согласились принять заказ?
— Я надеялся предотвратить сильные отравления, ваше сиятельство. Я предполагал рассеять пары ртути тем, что наиболее вредные операции будут производиться под открытым небом. Но… — мистер Берд показал на окно рукою.
Граф поглядел туда.
— Что такое?
— Дождь, ваше сиятельство.
— Ну?
— Нам помешала ранняя осень, ваше сиятельство. Стало невозможным производить работы под открытым небом. Между тем грандиозность и срочность заказа не позволяют нам пережидать неблагоприятные месяцы, время дорого, ваше сиятельство. Мы попробовали построить сарай с вытяжными трубами…
Граф отмахнулся.
— Какое мне дело до ваших вытяжных труб, говорите об этих вещах с архитектором.
— Но, ваше сиятельство, — поторопился закончить свое сообщение мистер Берд, — трубы отказались действовать, почти нет тяги. Осень, ваше сиятельство.
Мистер Берд опять показал на окно, выходившее на Фонтанку, серую и рябую под моросившим дождем.
Граф снова непроизвольно взглянул туда и, раздосадованный, ворчливо сказал:
— Милостивый государь, что вам угодно от меня? Вы хотите, чтобы я своим собственным ртом дул в ваши дурацкие вытяжные трубы?
— Простите, ваше сиятельство, — тихо сказал Берд, — но я не имею права рисковать чужой жизнью или по крайней мере здоровьем моих рабочих людей.
Граф быстро взглянул на заводчика.
— Они ваши люди? — он подчеркнул слово «ваши».
— Да, ваше сиятельство, часть из них — мои крепостные люди, а часть — наемные.
Ланской оказался умнее, чем ожидал мистер Берд, он усмехнулся и произнес:
— Одним словом, вы не хотите, чтобы ваши, — граф опять подчеркнул «ваши», — рабочие люди теряли способность к труду?
Мистер Берд немного замялся.
— Да, откровенно говоря, да, ваше сиятельство. Заказ такой крупный, мы будем заняты им в продолжение целого года, а то и больше. Непрерывная работа над золочением окончательно подорвет здоровье моих рабочих…
— Другими словами, вы хотите, чтобы правительство заплатило вам за утраченную способность к труду ваших людей (о наемных нет речи). Еще проще говоря, вы хотите, чтобы правительство выкупило их после, уже явно негодных, по сходной для вас цене?