1965
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
Вчера поселился там какой-то чудак. Он не давал Загатному спать: бегал, стучал, звенел — делал бог знает что.
Не вытерпев муки, Ефрем пошел за советом к квартирной хозяйке.
Но Фанни Яковлевна уже спала.
Ефрем вернулся ни с чем.
К его удовольствию, едва он открыл к себе дверь, все утихло.
Прошло минут десять, бесчинства не возобновлялись, Ефрем прилег на кушетку, но спать расхотелось.
Тогда он стал думать.
О чем?
Сейчас утром, рассматривая в зеркале свое ухо, в которое заполз вчера клопик-жучок и до полуночи там баловался, Ефрем вспомнил все, и все оказалось не очень веселым.
«То-то и есть, — подумал Ефрем, — сегодня увидимся, решить нужно раньше».
Календарный листок он всегда обрывал вчерашний сегодня, — новый день казался печатным сюрпризом.
Нечаянно сорвал сейчас два.
«Двенадцатый год революции. Февраль, 3. Терентий, Колумба. «Но комсомольцем останусь, юный, навсегда» — Безыменский. Двенадцатый год революции. Февраль, 4. Христофор и Конкордия. Вздутие живота у телят… Расход зерна на кумышку у вотяков достигает…»
Комната оставалась вчерашней. Без труда, толкотни помещались в ней вещи, какие хотел Ефрем видеть: стол стоял близко, клей лежал близко — осталось подклеить листок на прежнее место.
С Лепецем Ефрем познакомился осенью, в начале учебного года. Антон Лепец перевелся в институт из Пермского университета только что, в сентябре, — но и этот факт, и многое другое оставалось неизвестным Ефрему Загатному, и в очередное учебное утро он нес по коридору на лекцию круглую безопасную голову, не приспособленную к зломыслию, — он жевал красивый цветок.
Навстречу попался роскошный Дмитрий Иванович, — он шел не один:
— Дмитрий Иванович, — говорил ему незнакомый студент.
Через час Ефрем встретил незнакомого студента в профкоме.
— Товарищ Грановский, — говорил незнакомый студент председателю.
В пять сорок пять Ефрем сдал коллоквиум в лаборатории.
— Трубка, — сказал Ефрем, — изготовлена из увиолевого стекла или из кварца. В последнем случае… то есть… из кварца…
— Из кварца, — повторил лаборант.
— …Из кварр-ца, — раскатился Ефрем, и ему захотелось порадовать лаборанта чудной скороговоркой: «Карл украл у Клары кораллы, а Клара украла у Карла кларнет».
— Карл уклар… — начал Загатный.
— Как, говорите?
— Из кварца. В последнем случае ртутная дуга дает очень большое количество ультрафиолетовых, то есть тепловых, лучей, нагревающих трубку до… сы-сы-сы сы-сы-со…
— До тысячи семисот?
— Вот именно, градусов. Дуга имеет тенденцию к затуханию потому, что ртутные пары меняют свою концентрацию и образование искры тем затрудняется…
…«Жох-парень», — думал он о незнакомом студенте.
— При подобном затухании. — намекнул лаборант.
— Прибор нужно встряхивать. — Загатный нагнулся. — Вот так, — и, качнув лампу, виртуозно включил ток.
Лаборант побледнел.
«Мертвенный свет ртутной дуги, — подумал Загатный, — диктует свои условия».
— Георгий Михайлович! — подошел к лаборанту незнакомый студент. — Георгий Михайлович, я запишусь в вашу группу. Пять тридцать — семь тридцать, так ведь, Георгий Михайлович?
Загатный корпел в лаборатории уже с месяц — не знал имя-отчество лаборанта, — он удивился, чтобы запомнить.
— Уважайте мулов, — сказал незнакомый студент ровно в шесть, — упрямы, как ослы, и великодушны, как лошади. Упрямы и великодушны, чего же больше? Эст, помесь европейца и росса, эст, — он написал на стене карандашом «ест», — эст, уверяю вас, не случайная помесь. Потенции прогресса заложены как раз в таких помесях. О! Помеси страшно живучи! Я — Антон Лепец — эст; вы не знаете меня, не спешите упрекать меня в национализме. Ближайшее наше дело — произвести революцию в Эстонии, Латвии. Они будут с нами. О, это великолепная помесь!