Бабы поверили и совсем утихли, — перед миром говорит.
Я спросил Андрея:
— Что же, опять его оставят?
— Игната Родионова метят, — пояснил Андрей.
Игната Родионова я хорошо знаю. Низкорослый, честный, трудолюбивый мужик и на редкость непьющий. Живет он не плохо, но семья большая: один сын его, Васька–Заяд, убит, другой воюет, третий готовится. Игнат стоял неподалеку от нас и о чем‑то говорил с солдатками. Скоро мимо нас прошли два мужика. У них очень веселые лица.
— За самогоном, — ухмыльнулся Андрей.
— Правь сходом, Иван! — крикнули Бусанову. — Давай поскорее.
Мужики заторопились, чтобы скорее окончить сход и выпить. Иван это знал.
— Говорите, кого старостой? — сразу спросил ои.
— Игната! — первым крикнул Андрей, да так громко, что у меня в ушах зазвенело.
— Степана!
— Якова!
Но все больше и больше голосов за Игната. Наконец только и слышалось «Игнат».
— Пойдет ли он?
— Пойдет. С ним говорили.
— Игнат, пойдешь в старосты? — спросил Бусанов.
Приземистый Игнат пробился на середину и наотрез начал было отказываться, но ему не дали договорить, — так принялись на него кричать да ругаться, что он то ли по принуждению, то ли добровольно, но, видимо, согласился, махнул рукой и усмехнулся.
— Теперь писаря! — заторопился Иван Бусанов. — Кого писарем?
— Старый хорош!
— Пущай старый послужит.
— С него тоже надо полведра. Пил вместе.
— У нового старосты не попьет.
Писарю, видимо, не хотелось уходить. Он сидел молча, совсем не волновался. А вот я сразу заволновался, все тело пронизало дрожью.
Все более голосов раздавалось за старого писаря. Вот–вот старик Григорий скажет свое слово, а тогда быть по сему. Но снова, как и в старостином деле, выступили бабы. Первая, — слышу по голосу, но не вижу, — крикнула солдатка Маша:
— На кой он нам, пропойца энтот, нужен! Пропил наши денежки.
— По шее из писарей! — крикнула вторая.
— Прошение и то за так не напишет. Все дай чего‑нибудь.
— Пущай сдает бумаги Петру Ивановичу! — крикнул чей‑то женский голос.
Вдруг наступила тишина. Я весь напрягся. Я был рад, что меня упомянули. Могли просто–напросто забыть, на ум не пришло бы никому, а теперь… теперь выкликнули, уже слышали.
— Петьку в писаря! — громче раздался второй женский голос.
— Письма иа фронт солдаткам пишет.
— И прошения. И ничего не берет.
— Ранетый. Чем–ничем надо кормиться.
— На фронте был. Горе наше близко поймет.
И опять над моим ухом звонкий голос:
— Петра Иваныча! Грамотен ши–ибко–о! — Это Андрей заорал.
Мне уже стало стыдно, я готов спрятаться за кого‑нибудь, но Иван Бусанов поднял руку и спросил:
: — Сам он тут?
И вот меня чьи‑то руки, так же, как старика Григория, начали двигать все вперед и вперед. Наконец я очутился перед жаркой лампой возле стола и чувствую, как пылают мои щеки. Мельком заметил я злые глаза писаря, синее лицо старосты и строгую бороду Ивана Бусанова.
— Согласен в писаря? — спросил Бусанов.
У меня и горло пересохло.
— Как хотите, — проговорил я.
— Счет знаешь?
— Знаю.
— Согласен! — обнародовал за меня Иван Бусанов.
— Почем возьмет? — спросил кто‑то.
Иван обратился ко мне:
— Спрашивают, сколько жалованья?
Об этом я совсем не думал и ответил так же тихо, но уже не робко:
— Сколько мир положит.
Иван объявил мои слова. Очень понравилось сходу, что я полагаюсь на их совесть. Кто‑то предложил:
— Пущай, как и старый. Пять рублей.
Но тут вновь вступились бабы:
— Тому, черту, и трешницу жалко. А этот анвалид.
— Прибавить ему рубля два.
— Семь рублей в месяц, — сказал Иван Бусанов. — Согласны?
— А он как?
Иван спросил меня, я кивнул головой.
— Согласен!
И в это время я услышал какой‑то треск. Взглянул, — брызги чернил на приговоре. Писарь сломал перо.
…Несколько дней мы с Игнатом принимали запутанные дела общества. Помогал нам Иван Бусанов, кропотливо роясь во всякой мелочи. Наконец‑то, захватив подмышку все книги и протоколы, я сначала зашел к бабушке Агафье, порадовал ее, а потом домой. Мать, увидев меня с книгами, промолвила:
— Совсем писарь!
Съездили в волость, представились старшине, отдали акт, приговор схода. Тут же на нас навалили кучу дел: сбор податей, недоимок, потребовали списки родившихся в 1898 году. Значит, скоро действительно будет набор. Брат мой, Васька, готовься!