— Видим, что начнется, — ответил я, думая: «Что же мы можем сделать?»
Филя идет впереди, сердито расталкивая всех, кто не сторонится.
Всматриваюсь в лица наших сельчан. В их взглядах какая‑то надежда на нас. Будто мы, уполномоченные, только явившись, уже все уладим. Я поотстал от Фили. Куда его несет в самую свалку? Останавливаюсь и вслушиваюсь в перебранку. Вот народ! Все еще дразнят друг друга говором. Наши говорят не так, как они, а те не так, как наши. Но уже слышны более грозные голоса. На прогалине собралась молодежь. Несколько парней из Кокшая вызывают наших «на кулачки». К ним‑то и отправился Филя.
— Эй, кривой сыч! — крикнул ему кто‑то из кокшайских, но Филя не обратил на это оскорбление никакого внимания и важно прошелся вдоль фронта.
— Зачем пришли? — это кто‑то из наших. — Землицы захотели? Убирайтесь, пока целы.
— Попробуйте! — выступил кокшайский мужик и уже засучил рукава. Обернувшись к своим, воинственно провозгласил: — Долго будем глядеть на них?
Забияки сходятся все ближе и ближе. Бабы и девки отступили назад.
Кокшайский мужик и с ним человек десять уже вышли вперед. Среди наших проталкивался сапожник Яшка. Он осмотрел мужиков, готовых ринуться друг на друга, и воинственно заорал:
— За землю, за волю!
Словно кнутом меня стегнуло. Я очутился между двух разъяренных толп, готовых броситься в драку.
— Товарищи! — заорал я что есть силы.
Неожиданное мое появление и еще малознакомое слово несколько охладили их пыл. Ко мне подбежал Филя.
— Держись возле меня, — сказал он, хлопая по карману с браунингом.
— Филя, скажи, чтобы стол принесли. Митинг надо.
— Какой митинг?
Я хотел ему ответить, но кто‑то из кокшайских крикнул:
— Эх, видать, безрукий!
Наши обиделись за меня.
— А у вас безголовые.
Им тут же в ответ:
— У кого хромых больше?
И опять началась перебранка. Но Филя, уже сказав кому‑то о столе, вышел вперед и громовым голосом оповестил:
— Граждане, тише! Будем говорить.
— Кто говорун?
— От комитета волости, — заявил Филя.
Мало–помалу начали стихать. Даже те, кто были в лесу, и те шли сюда. Принесли стол. Я взобрался на него и оглядел всю толпу кокшайских. Да, их много. Сердце билось, руки, ноги дрожали. Я боялся, что сорвется голос, не дадут говорить.
Едва я открыл рот, как меня перебили:
— Ишь, привалили всем селом!
— Себе только захватить?
— Для вас слобода, а нам ошметки?
И снова начались выкрики. Нельзя терять ни минуты. Надо взять их в руки. Надо сразу найти большие слова, ударить по сердцам.
— Граждане Кокшая, солдаты–фронтовики, солдатки и вдовы! Привет вам от нашего села. Поздравляем с революцией! Долой помещиков! Земля народу! Ура, товарищи!
Все — наши и кокшайские — сначала неуверенно, затем сильнее и дружнее огласили лес и имение громкими криками. А я продолжал:
— Не для того мы свергли царя, чтобы селом на село идти. Кому нужна драка? Помещику. Деды ругались из‑за этой земли, отцы дрались, неужели и мы с вами дураки? У нас и у вас один враг — помещик, — показал я на усадьбу, — Он обманул. Он никому не хочет сдавать землю. Военнопленные, слышь, засеют, а нас стравить захотел, как собак. За гем и управляющего к вам послал. Нет, не стравить ему нас. Не дадимся! И не арендовать его землю будем, а отберем ее даром. В губернии был съезд крестьян. Он решил: все земли — помещичьи, царские, монастырские — отобрать без выкупа в пользу крестьян. Инвентарь не делить, а пользоваться по очереди. Леса, сады, постройки оберегать, как народную собственность. Вот, граждане, постановление крестьянского съезда. Хозяин земли — народ! Мы с вами! Правильно?
— Правильно! — раздались голоса.
. — Запомните, граждане, дело в пользу крестьян идет не от Временного правительства, где князья да помещики, где эсеры, — дело в нашу сторону клонит партия большевиков. Запомните. В ней рабочие и солдаты–фронтовики, — наш брат. Одна она за крестьян. Она одна требует отобрать всю землю бесплатно и передать народу. В этой партии главным Ленин. Ленин приказывает немедленно отобрать землю бесплатно. И мы сделаем так. Мы с вами договоримся, как разделить ее и засеять. Согласны?
— Согласны!
— Постой, постой, — услышал я сзади себя.
Оглянувшись, увидел Николая Гагарина.
— Граждане, — полез он на стол, который закачался под его тушей, — не так тут говорили.
— Говори теперь так! — крикнул Филя и, обращаясь к кокшайским, пояснил: — Это наш мельник!
— Знаем его!…