Бендл не сдержался и коротко, нервно рассмеялся.
— Ну а при чем тут я? Могу тебя заверить…
— Мне все же жаль, что не получилось, — пробурчал Нейтек, опустив голову. — Ты был наверняка самым лучшим кандидатом.
— Тебе нечего жалеть! Я бы вообще этого не добивался. Насколько я знаю, ты бы первым выступил против меня.
— Хочешь верь, хочешь нет, но я настаивал на твоей кандидатуре. Защищал тебя как мог…
— Напрасно.
Не имело смысла продолжать разговор. Нейтек явно знал больше, чем говорил, или по крайней мере делал вид, будто знает кое-что еще о перестановках, проходивших в последние дни.
— И это все, что ты хотел мне сказать?
— В сущности, да… Пока все, — пробурчал Нейтек себе под нос. — Если бы ты хотел… или если тебе будет что-то неясно… когда поговоришь со стариком, зайди ко мне, и я с радостью тебе все объясню.
Нейтек оперся обеими руками на свой письменный стол, где царил хаос, его голубые глаза увлажнились и смотрели куда-то поверх Бендла, а на губах играла таинственная, почти плутовская усмешка.
В секретариате перед кабинетом директора, где всегда толпятся люди, ожидающие приема или начала совещания, сейчас было пусто. Вероятно, из-за обеденного перерыва.
Секретарша директора — красивая и услужливая, бесспорно идеальная, потому что не только вела себя безупречно и прекрасно одевалась, но и знала цену словам: никогда не говорила больше, чем нужно, — переключила телефон, и на селекторе загорелась желтая лампочка.
— Как поживаете, Оленька? — спросил Бендл.
— Я? Что я, как вы? — ответила она. — Так долго не давали знать о себе…
— Надеюсь, вам было известно, где я?
— Мне — да, а другие делали вид, что не знают, — мило улыбнулась она. — Присядьте, шеф как раз Говорит с главным управлением.
— Может, мне зайти попозже?
— Нет-нет. Наверняка он захочет вас видеть.
— Я слышал, шеф уходит…
— Кто вам это сказал?
— Нейтек.
— Этот все знает раньше других!
Лампочка на селекторе погасла.
— Вот видите, совсем недолго, — сказала она. — Можете войти…
Этот кабинет всегда сковывал его своими непривычными размерами и длинным полированным столом для заседаний, в конце которого располагался сам директор. Здесь он председательствовал на совещаниях, произносил свои программные речи, руководил огромной многосторонней деятельностью объединения.
Когда Бендл вошел, прозрачная занавеска на приоткрытом окне кабинета заколыхалась.
С улицы сюда доходил грохот трамваев и грузовых машин, и директор, возможно, не сразу заметил, что кто-то вошел. Склонившись над столом, он был чем-то занят.
Только приблизившись к нему по мягкому ковру, Бендл увидел, что директор чистит яблоко: красная кожура аккуратной ровной ленточкой изгибалась и ложилась на лист бумаги.
Директор поднял голову, Бендл увидел его лицо, узкое, с крутым лбом и светлыми запавшими глазами.
— А, Бендл! — спокойно сказал он. — Садись, я тебя ждал…
Бендл сел на ближайший стул и стал смотреть, как директор искусно чистит мятое яблоко.
Стол был пуст: ни одного документа, никаких заметок: лишь посередине лежал лист бумаги с огрызками и яблочной кожурой.
— Когда ты приехал? — спросил директор, не отвлекаясь от своего занятия.
— Только что, прямо сюда.
— Я слышал, у тебя все прошло успешно…
— Думаю, да. Я привез с собой все материалы. Было бы хорошо, если бы вы их прочли и передали на рассмотрение, чтобы можно было подписать контракт…
Директор не проявил к его словам большого интереса, во всяком случае, восторга он не выражал.
— Здесь ходили слухи, что у тебя там какая-то женщина… По крайней мере, кто-то здесь это распространял. Или это сплетня?
— Конечно, сплетня. С нами работала переводчица из комиссии.
— А как Будапешт? Вот это город, а?
— Будапешт прекрасен, — ответил он с плохо скрываемым нетерпением. — Но меня интересует, что здесь… что здесь происходит?
Директор дочистил яблоко, вытер нож бумагой и положил его рядом с кожурой. Затем осторожно отодвинул листок с кожурой на край стола, видимо, для того, чтобы не мешал ему при серьезном разговоре.
— Все то, что у нас происходит и вокруг чего столько лишних разговоров, — это вполне обычное дело, — сказал он решительным и слегка повышенным тоном, подняв наконец глаза на своего собеседника. — Обычное потому, что каждый год, как ты знаешь, к нам присылают сверху контрольную комиссию, а на этот раз при проверке обнаружены некоторые несоответствия… Разумеется, ничего страшного, но для того, чтобы вмешаться, было достаточно.