Мы с Ярославом бесцельно бродили по лесу и коротали время в разговорах.
— Мне бы не хотелось, чтобы моя девушка была из нашего предместья, — сказал он мне. — Все девчонки тут кулемы.
— Ты не прав, — возражал ему я. — Ты их мало знаешь. Может, они стесняются нас.
— А мне бы хотелось, чтобы все мне завидовали, когда я иду по нашей улице со своей девчонкой, говорили: «И где это Ярда такую красотку отхватил?» — и чтобы во все глаза на нее смотрели…
— Ну и что, может, так и будет.
— Сейчас на это особых надежд нет, — трезво рассудил он. — А кончится война — заработаю денег, куплю мотоцикл… Вот увидишь тогда, какую я себе красавицу сыщу.
— Одного мотоцикла для этого мало, — пытался я разубедить его.
Он усмехнулся:
— Сразу видно, что ты не знаешь жизни. На мотоцикл каждая клюнет… Пахнет на нее бензином — и, считай, она твоя…
— И что проку, если она будет с тобой только из-за мотоцикла?
Он и тут нашелся:
— Потом привыкнет ко мне и полюбит.
Я очень желал, чтобы у него скорее появились и мотоцикл и девушка. Но пока это были одни надежды — и ничего больше, так как все, что Ярда зарабатывал на фабрике, он отдавал в семью: у него было много братьев и сестер, в основном моложе его.
Мы дошли до опушки, яркие лучи закатного солнца слепили глаза. Неподалеку темнели каменные строения стекольного завода; почти черные на закате, они выглядели фантастическим нагромождением низких, старых, ни для чего не пригодных стен.
— А как твоя красотка со стеклодувки? — спросил Ярослав.
— Не знаю, — ответил я. — Я с тех пор ее не видел.
— Давай заглянем туда. — предложил он.
— Что-то не хочется, — отказался я.
Было еще рано, мы долго слонялись по предместью, пока не натолкнулись на ребят, которые тоже не знали, куда себя деть.
Пошли бродить вместе. Мы торчали на углах, следили за всем, что происходит на улице, заигрывали с девушками и вышучивали взрослых.
Я уже собирался было идти домой, как вдруг один из ребят высмотрел новую жертву — девушку, которая, не подозревая ни о чем, шла нам навстречу.
— Эта нам еще не попадалась, — оживились они. — Посмотрим, что за птичка.
Я не обратил внимания на их слова, распрощался и пошел восвояси, как вдруг услышал за спиной:
— Девушка, вы что-то обронили! Смотрите не потеряйте!
Я обернулся и остолбенел. Это была Виола.
— А ну бросьте! — закричат я. — Чур, эту девушку не трогать!
Я вмешался вовремя, потому что ребята уже настроились на свой обычный лад.
— Как я рад, что снова вижу тебя, — сказал я, даже не поздоровавшись.
Виола была смущена и никак не могла взять в толк, что парням от нее нужно. Я объяснил, что это все дурацкие шутки, бояться их нечего.
— Ничего удивительного нет, — успокаивал я ее, — просто они давно не встречали такой красотки.
Виола была нарядно одета — в темном костюме, в туфельках на высоких каблуках. Осанка у нее была гордая, со мной она вела себя сдержанно, и похоже было, что не узнала меня.
Парни какое-то время шли за нами по пятам, выжидали, что будет дальше, но, ничего не дождавшись, стали вызывающе гоготать.
Чтобы отвязаться от них, мы свернули на соседнюю улочку.
— Я искал тебя, — сказал я. — В воскресенье мы были у вас. Мне очень хотелось снова тебя увидеть…
— Правда? — ласково улыбнулась она. — Ты не обманываешь?
— Зачем мне притворяться? Ты даже не знаешь, как часто я думаю о тебе.
— Я не стою того, чтобы обо мне думать, — ответила она. — Я ничего не ценю, все мне трын-трава. По крайней мере моя мама так говорит.
— Думаю, она ошибается.
— Не знаю. Возможно, она и права. Я, наверное, и впрямь легкомысленная…
Я чувствовал спиной устремленные на меня взгляды приятелей. Обернувшись, я увидел, что они стоят на перекрестке, машут мне руками и делают какие-то непонятные знаки.
— Что ты делаешь дома? — спросил я у Виолы. — Тоже обслуживаешь гостей?
— Нет, этим занимается Эмча, и она вполне обходится без помощников. А я закончила торговое училище, так что веду учет и делаю заказы.
— Вот здорово! Значит, мы с тобой коллеги!
— Осенью мне придется устраиваться на работу. Так решили наши… Трактир много барыша не приносит. Летом как-то сводим концы с концами, а зимой дела идут и вовсе плохо… А мы еще не расплатились с долгами…
— В кого ты? Ведь твоя сестра темная?..
— Я пошла в маму. Сестра в отца, а я в маму, — ответила Виола.
Мы вышли вдоль заборов в поле и медленно побрели среди высоких хлебов, я — впереди, она — за мной, по узкой, заросшей травой меже. Иногда я останавливался и поддерживал ее. На высоких каблуках ей было трудно идти по бугристой меже.