— Знаете, девочки, — вдруг задумчиво сказала Ирина. — Вот мы в церковь ходим, молимся… а если этого ничего нет?!!
— Чего?
— Ну… бога.
— То есть, как это нет? — растерялась Зойка.
— Я не говорю, что обязательно нет, но ведь может быть, что нет… Никто не знает. Я часто об этом думаю…
— Я тоже думала, — созналась Мика. — Да как-то раз взяла и спросила свою «жужелицу». А она вытаращила глаза, как будто я какое-то чудовище, вроде Вия, потом схватилась за голову и побежала папе жаловаться.
— А он что?
— Да ничего. Валерьянки ей накапал, обещал поговорить со мной.
— Ну?
— Ну, а потом сказал мне, чтобы я об этом не думала и никого не спрашивала, а что, когда я буду большая, — я сама всё пойму.
— Я батюшку хотела спросить, — продолжала Ирина. — Только на уроке неловко как-то… все смотрят. Я на исповеди спрошу.
— Уж лучше не спрашивай. Ещё попадёт! — встревожилась Мика.
— Ну, попадёт! Что ты! На исповеди можно обо всём говорить. Раз у меня сомнения…
— Не понимаю, чего тут сомневаться, — пожала плечами всё время молчавшая Зойка. — Говорят, что бог есть, значит есть.
— А я всё-таки спрошу!
Наутро в классе перед молитвой Сова вынула из сумки книжечку, раскрыла её, перелистала:
— Я должна сказать вам, что вчера в церкви вы вели себя отвратительно. Сейчас я назову фамилии девиц, которым я делаю замечание… — она нашла нужную страничку. — Телятникова! Кому вы показывали язык? Дайте свой дневник. Колосова! Вы всё время шептались с Насоновой. Дневники дадите обе. Колобова! Спать нужно ночью и дома, а не в церкви. Дневник! Заикина, объясните мне, почему вы всё время дёргали за косу Стрелецкую?
— Я, Лидия Георгиевна, хотела, чтобы она поменялась со мной местом… Я говорила, а она не слышала… Я и дёрнула… — объяснила Зойка.
— Вам, очевидно, хотелось стоять рядом с Лотоцкой? Напрасно, Заикина! Я должна сказать, что возобновление горячей дружбы с Лотоцкой вовсе не доказательство вашего благоразумия.
— Я не сделала ничего плохого! — сказала Ирина.
— Потрудитесь вести себя прилично. Я разговариваю не с вами.
— Но ведь Лотоцкая не делает ничего дурного, Лидия Георгиевна!.. — не выдержав, вступилась за подругу Мика.
— Вот видите вы, Мика, умная девочка и тоже попали под дурное влияние. Как вы разговариваете? Что за неуместная защита? Я должна вас предостеречь, иначе мне придётся говорить с вашим папой.
— Огнева вовсе ни в чём не виновата! — выкрикнула Ирина.
— Я без вас знаю, кто в чём виноват. Сегодня вы отсидите в классе два часа, и если вы ещё раз позволите себе говорить со мной в таком тоне, я доложу о вашем поведении начальнице гимназии, — пригрозила Сова.
После уроков Ирина осталась в классе. Мика с Зойкой, выждав, когда уйдёт Сова, пробрались в класс.
Девочки сели на подоконник окна, выходящего в сад, и вполголоса разговаривали между собой.
— На будущий год уже старшеклассницами будем считаться, — мечтательно говорила Зойка. — Скорей бы уж кончить гимназию, а там…
— У меня, наверно, даже переэкзаменовки не будет, — сказала Ирина. — Разве Точная наука влепит двойку в годовом…
— Не влепит! У тебя только в двух четвертях двойки, а в первой всё пятёрки, и теперь ты учишься хорошо. Тройку выведет! — уверяли подруги.
Ирина, действительно, снова училась хорошо. После примирения с классом она успокоилась, повеселела, с жаром набросилась на книги и в какой-нибудь месяц выправила отметки. Только замечания Совы упорно не сходили со страниц дневника. Сова продолжала придираться чуть ли не к выражению лица Ирины. Но и это случалось значительно реже. За поведение Сова ставила полную пятёрку, без прежнего минуса. А на мелкие придирки Ирина не обращала внимания.
Приблизительно в середине поста Мика, придя утром в гимназию, с таинственным видом сказала:
— Ирина, слушай, и ты, Зойка, тоже…
Она оглянулась и понизила голос:
— Надо, чтобы никто не услышал. Это — такой секрет, такой…
Ирина и Зойка сразу же загорелись:
— Что? Что такое?
Но Мика с тем же таинственным видом заявила, что сейчас она сказать не может, потому что разговор долгий.
— А, главное, чтобы никто, никто не мог услышать, — повторила она.
С трудом дождались большой перемены. Решив не завтракать, девочки отправились искать место, где можно было бы поговорить без помехи. Пошли в раздевалку, но после третьего урока уходили первоклассницы, и в раздевалке было шумно.