— Что ты! Да тут на неделю! Три дня…
— Ну, хорошо. Только через неделю — обязательно. Сегодня — суббота, так чтобы к тому понедельнику. Это даже больше недели. И никому, никому, ни слова, а то…
— Без тебя знаю.
ВОПРОС
Пост, наконец, прошёл. Девочек распустили на пасхальные каникулы. Каждое утро и вечер им надо было ходить в церковь, они говели. Обычно службы происходили в гимназической церкви, но эту неделю отец Александр служил в соборе. Пришлось ходить туда. Наступил день исповеди.
В церкви сумрачно, тихо и холодно. Ирина ждала своей очереди идти за ширмы. Оттуда слышались приглушённые голоса. Один был похож на жужжанье большой мухи, другой — тонкий, дрожащий. Девочки выходили из-за ширм взволнованные. Тревожным шёпотом их спрашивали:
— Ну, как?
Но они, не отвечая, торопливо отходили в сторону.
Близилась очередь Ирины. Перед исповедью полагалось просить прощенье у всех. Ирина подбежала к Сове.
— Как вы ходите, Лотоцкая? В церкви не бегают! — сердито зашептала Сова.
— Лидия Георгиевна! Простите меня! Я больше не буду. И за всё простите! — сказала Ирина, оглядываясь на ширмы.
— Не вертите головой… бог простит, — сухо ответила Сова и отвернулась.
Зойка и Мика тоже подошли к Сове. Она милостиво кивнула головой:
— Бог простит, девочки! Я не сержусь. Мика, дайте, я поправлю вам воротничок. Передайте папе, что я прошу его навестить меня на праздниках.
— Хорошо, Лидия Георгиевна! — кротко ответила Мика, но едва только Сова отвернулась, сделала ужаснейшую гримасу.
Подруги и друг у друга просили прощенья.
— Ирина, Мика, простите! — просила Зойка.
— И ты нас прости… Только смотри, если не перепишешь журнал на каникулах… — с угрозой добавила Мика.
— Да перепишу, о, господи! — и со страдальческим лицом Зойка отправилась на исповедь.
Ирина должна была исповедоваться после Мики. Ожидая, она придумывала, как спросить у батюшки про бога. Мика пробыла за ширмой недолго и вышла притихшая.
Быстро пригладив волосы, Ирина пошла за ширмы. В руке свечка и серебряный пятачок.
Перед иконой с зажжённой лампадкой стоял отец Александр.
До Ирины донёсся запах растопленного воска. Лампадка из зелёного стекла бросала зелёную тень на густые, нависшие брови, суровое лицо, длинную бороду священника.
Из толстого евангелия свисали широкие муаровые ленты. На табуретке, покрытой куском парчи, стоял большой поднос с холмиком медяков и серебрушек. Рядом лежали тоненькие восковые свечки. Ирина положила пятачок и свою свечку.
— Так… В чём грешны?.. Покайтесь! — негромко сказал отец Александр.
Ирина молчала. Она думала, когда лучше спросить. Сейчас или…
— Так. Не можете припомнить?.. Ну… Брали ли… что-нибудь без спросу?
— Да.
— Наставникам вашим… грубили ли? Уроков… не готовили?
— Да.
— С мальчиками… бывали?
— Бывала.
Ирина подняла голову и удивлёнными глазами посмотрела на священника.
— Надо говорить… «грешна, батюшка»…
— Грешна, батюшка, — покорно повторила Ирина.
— …Целовались? — шёпотом спросил отец Александр.
Он положил руку на плечо Ирины. Дрожащие, сухие пальцы прикоснулись к её шее.
— Целовались?
— Нет.
— Зло на кого-нибудь… имели? Словом бранным… поносили? Старшим непочтение… оказывали?
Ирина молчала.
— Не припомните ли… ещё каких грехов? Так. Встаньте на колени…
— Батюшка… — робко начала Ирина и замолчала.
— Говорите.
— Батюшка! — Ирина облизнула пересохшие губы. — Есть ли бог?.. то есть на самом деле… я хочу знать.
Отец Александр опустил эпитрахиль:
— Вы, что же, сомневаетесь?
— Да.
— Вот ка-ак! — протянул отец Александр. — Кто же внушил вам… такие кощунственные… мысли?
Ирина молчала.
— Не хотите сказать? Так. Прискорбно… что скрываете…
— Никто мне не внушал. Сама я…
— Сами?
Батюшка наклонился к Ирине. Рука его снова легла на её плечо. Трясущаяся голова склонилась к ней, и она услышала хриплое, со свистом дыхание.
Ей стало жутко. Она дёрнулась, но костлявые пальцы крепко держали её за плечо:
— С-сама? Упорствуешь?.. Сомнение — страшный, тяжкий… грех. Искупать надо… покаянием, молитвой… Слышишь… грешница?
Внезапно выпрямившись, он отпустил плечо Ирины, несколько мгновений постоял с закрытыми глазами и сказал:
— Отпущения грехов… не дам. Эпитимию… наложу. Останьтесь в церкви… пока не кончу… исповеди. Ваша классная наставница… здесь? Так. Передайте, что… я желаю переговорить с ней. Идите!