— Ну, Дина, что ты на это скажешь? — спросил жену Добри Гашков, прочитав ей письмо Русина, в котором он просил их согласия на женитьбу. Сын собирался попросить отпуск, чтобы обвенчаться с Тинкой.
— Хорошая девушка, — одобрила Дина. — И она нас знает, и мы ее знаем… Только бы Русин вернулся целым и невредимым…
Добри Гашков лег на топчан, облокотился на гору подушек, водрузил на длинный нос очки и стал шепотом читать газету «Мир». Он давно выписывал эту газету, аккуратно собирал номера и часто, когда хотел вспомнить о каких-нибудь событиях, заново перечитывал их и вновь переживал то, о чем в них писалось…
— О-о! — протянул он, увидев Лоева, и отложил газету. — Добрый вечер, Анго. Садись.
И хотя на топчане хватило бы места еще на троих, слегка отодвинулся, чтобы показать, как приятен ему гость.
Каждый раз, когда Ангел Лоев приходил к своему соседу, сверстнику и другу с просьбой, он чувствовал себя очень неловко. А особенно с тех пор, как оба они начали подумывать о предстоящем сватовстве. Но если в двери постучится нужда, тут не до стыда. Хорошо еще, что пришлось идти со своей бедой не к кому-нибудь, а к близкому человеку, который его поймет. Что бы он без него сейчас делал! Они не родня, но ближе друг другу иных родственников.
Гость присел на краешек топчана, вытащил из-за пояса коробку со свежим табаком.
— Ты чего это лежишь? Не захворал ли? — спросил Лоев и протянул коробку другу.
— Нет, здоров, да куда в такую погоду пойдешь, — ответил Гашков и взял коробку. Он скрутил цигарку, вернул табак и пошел к печке. Прикурив от уголька и сделав несколько затяжек, вернулся к топчану, лег, устроился поудобней. — По правде сказать, даже в корчму не тянет. Везде засели эти мерзавцы из общины… Глаза б мои на них не смотрели…
— И я не могу спокойно видеть этих паршивцев, — Лоев кивнул головой в знак согласия и тоже принялся свертывать цигарку.
— Не люди, а собаки, — процедил сквозь зубы хозяин и сплюнул.
— До чего дожили, Добри! — возмущенно воскликнул гость и, забыв о своем стеснении, подсел поближе к хозяину. — Народ измучили, страну губят!
— Они за это ответят!
— Ответят!
— Им это даром не пройдет!
— Не пройдет!
— Подавятся тем, что заграбастали!
— Подавятся!
Добри глубоко затянулся, выпустил через нос густую струю дыма и задумчиво сказал:
— Плохо, что войне конца не видать.
Лоев усмехнулся и произнес многозначительно:
— Они сами себе яму роют. Ты уж мне поверь!
Добри повернулся к нему и сказал авторитетно и убежденно:
— Плохи дела, Анго. Понимаешь — плохи! — повторил он и лег на спину. Отчаяние, написанное на его лице, смутило гостя. Обычно Гашков высказывался сдержанно, с достоинством, как человек, разбирающийся в политике. А тут вдруг…
— Что-нибудь в газете, а? — спросил растерянный, пораженный Лоев.
Добри наклонился к гостю.
— Не могу понять, что происходит в России, — произнес он с тревогой и болью.
— Почему? Что-нибудь пишут в газете?
— Пишут, пишут… — глухо пробормотал Добри. — Только… лучше бы и не писали.
Лоев сжался. Ему показалось, что его старый приятель что-то путает. Что могло так испугать его?
— Россия есть Россия, — сказал он. — Что с ней может случиться?
— Ха! — воскликнул хозяин, и в этом восклицании слышались и укор, и обида, и чувство превосходства. — Россия есть Россия, только России-то больше нет! Непонятно, что происходит — народ ли гибнет, государство ли пропадает. — Он опустил голову и, помолчав, добавил: — Не к добру все это, не к добру.
Лоев старался понять, что же произошло. Как может такое быть: до вчерашнего дня Россия была, а теперь ее нет? И как может русский народ погибнуть? Болгар куда меньше, а ведь выдержали пятисотлетнее турецкое рабство. И в эту войну гибнут люди, но народ остается. Россия погибла?.. Нет! Такого быть не может!
— Народ не может погибнуть, Добри! Шуточное ли дело — миллионы людей! — Лоев приподнялся, чтобы заглянуть в газету, словно она была ключом к разгадке всех тайн. — Царя свергнули, что ли? А? Что еще могло произойти?