— Тогда прошу прощения, товарищ генерал! — опустился с разочарованным видом на стул Харченко.
— Завтра же все руководство городского Управления разъедется по районным отделам милиции. Соберем участковых. Раздадим словесные портреты. К утру они будут отпечатаны. И наши работники, и районные должны дневать и ночевать там, где могут появиться бежавшие преступники. Рестораны, забегаловки будут взяты под пристальное наблюдение. Сколько мы ни воюем с толкучкой, ничего пока сделать не можем... Значит, и там должны быть наши глаза и уши! Участковых, работников ЖЭКов разошлем по домам — чтобы ни одного живущего без прописки! Вокзал, аэропорт — глаз не спускать! Ну, как видите, товарищи, пока лишь общие указания... Повторяю — пока других дать не можем. Ну, что еще? Усилим патрульную службу... Об этом я сам позабочусь. Одна есть просьба ко всем: позабыть, что в этом деле могут быть хоть какие-то мелочи! Сами знаете, один разговор в ресторане или в парикмахерской — и нить в наших руках! А уж разматывать-то их мы, кажется, научились! Теперь, пожалуйста, вопросы! — обвел глазами генерал сидящих в кабинете. — Если вопросов нет, они могут появиться за ночь... Тогда прошу утром ко мне! Раису Степановну я предупрежу, что по этому делу пропускать ко мне вне всякой очереди. Теперь я пожелал бы всем спокойной ночи, но знаю, — улыбнулся генерал, — что спокойной ночи ни у кого не будет. У меня — тоже... Поэтому просто, товарищи, до утра! Его, кстати, теперь и не так уж долго ждать! Все свободны, полковника Хаджиханова прошу остаться!
— Вот почему я задержал тебя, Абдулла, — заговорил генерал, когда они остались вдвоем. — Хочу ввести тебя в курс дела насчет того самого «предписания».
— Интересно, интересно! — сразу же отозвался Хаджиханов.
— Скорее грустно, чем интересно, что такие вещи еще происходят в наше время, в нашем городе, — вздохнул генерал. — Я тебе в нескольких словах обрисую обстановку, а остальное выяснишь завтра утром... Вернее, сегодня утром... Потому что пострадавший, а он же, кстати, и провинившийся, придет к тебе ровно в десять часов...
— Молчу и слушаю! — произнес Хаджиханов.
4
В автобусе, подвозившем пассажиров от самолета к аэровокзалу, прилетевших предупредили, что багаж будут выдавать не раньше, чем через полчаса.
— А, ничего, ничего, дочка... — тут же отозвался один из пассажиров, с седыми, свисающими к подбородку усами и в длинном старомодном макинтоше. — Куда торопиться? Пока темно станет, часа два еще пройдет... За два часа, хоть город большой, куда хочешь уедешь... Правда, дочка?
Он говорил тихо, с заметным кавказским акцентом. Девушка в форме Аэрофлота, утвердительно кивнув головой, ответила милой улыбкой.
— Вот и хорошо... Вот и хорошо, — бормотал старик, тоже с улыбкой глядя на девушку в синем и оглаживая рукой усы. Другой рукой он придерживал лежавший на сиденье туго набитый портфель.
Выйдя на площадь у здания аэропорта, старик поставил портфель на бездействующий питьевой фонтанчик и с интересом стал оглядываться по сторонам, покачивая головой и довольно громко прищелкивая языком.
— Вай-вай-вай! — приговаривал он. — Воздушный вокзал такой большой... Побольше нашего раз в десять! Если аэропорт такой, какой же город? Как найду адрес? Кого спрошу? — Тревога сменила восхищение, написанное на лице пассажира.
— Здравствуйте, папаша! — послышался рядом веселый голос. Старик испуганно обернулся, но подошедший молодой парень, тоже в синей форменной тужурке, улыбался так добродушно, что обладатель длинного макинтоша и толстого портфеля мигом успокоился. Да и на голове у парня была внушающая доверие фуражка с большой блестящей кокардой.
— Будь здоров, сынок! — весело заговорил старик, откровенно радуясь, что и в далеком незнакомом городе у него появился собеседник, который, возможно, чем-то поможет. А то уж он было расстроился не на шутку... Да и в самолете что-то стало покалывать в левом боку. А это значит, что волнение все сильнее давало знать о себе.
— Я смотрю, папаша, вы, видно, первый раз в наших краях? — все с той же широкой улыбкой продолжал подошедший. — По сторонам уж очень оглядываетесь. Точно, думаю, новый гость! Смотрю, никто не встречает... А человек в годах... Может, помощь нужна? Про наш город давно добрая слава идет! Недаром его хлебным городом называют...