- Смотри, сын. Крышку не открывай. Когда продымит, пусть угорь потомится немного. Я в обед приду, разберусь. Понял меня? Не трогай ничего и другим не позволяй. А то помню, как вы с друзьями, в прошлый раз, тут похозяйничали. Любители копчёного угря! Хоть бы кусочек оставили. Оглоеды! – отец улыбнулся. Он встал с корточек. Отряхнул военные брюки с красной полосой. Поднял пустой вещмешок. Снял с сына фонарь.
- Всё, Аркаша, пойдём в дом. Молодец! Что бы я делал без твоей помощи! - он потрепал мальчика по голове. По волосам.
Из открытого окна донёсся звонкий голос. Очень кстати. Как всегда вовремя. Она их увидела и всё успела приготовить.
- Аркадий! Аркадий, сынок, идите завтракать. Я сейчас убегаю. Поторопи отца. Идите скорей. Яичница с колбасой на столе стынет. На сковороде. Овощи не забудьте кушать. Хлеб нарежете сами, – мамы не было видно. Она за шторами, в комнатах. Мелькала. Суетилась. Собиралась. Её громкий голос разнёсся по всему двору. Мальчик этого не стеснялся. Тут так принято. Кричат и разговаривают на весь двор все жильцы. Постоянно. Особенно мальчишки. На всю улицу кричат. Зовут друг друга. Ругаются или беседуют взрослые. Спорят и песни поют. Всё на людях. Всё на виду. Скрывать здесь нечего и не от кого. Островок советской жизни. Изолированный. Обособленный. Тут все свои. Привыкли. Мальчик тоже привык.
Аркадий научился жить самостоятельно. Теперь, как и всегда, до самого вечера он будет предоставлен сам себе. Детский сад есть в городе. Русскоязычный. Он далеко находится. Это - раз. И садик не для него. Это - два. Аркадий в нём всё время болеет. Заболевает. Простывает. Так говорит отец. Так считает мать. В разное время его пытались водить в детский сад. Пробовали приучить. Адаптировать. На полдня оставляли. На чуть-чуть. На пару часов. Ничего из этого не получалось. Неделя в саду получалась - две недели на лечении в больнице. Неделя в саду - неделя в кровати дома. Пробовали, пробовали. Потом родители отказались от этой затеи. Дома находиться ребёнку получалось лучше. В квартире, во дворе. Странно, но предоставленный самому себе мальчик не болел. А трудовой день быстро пролетал. Служебный день. На обед приходил отец. Нет-нет - да присмотрит за Аркашей. Правда, не всегда. Если отец кушает дома , то, как правило, потом засыпает на диване, в большой комнате. На полчаса засыпает. Сразу отключается, и строго на тридцать минут. Минута в минуту. Как он так научился? Мешать отцу тогда нельзя. Поэтому, что приходил отец на перерыв, что не было его, Аркадию от того становилось ни легче, ни тяжелей. Он по-прежнему был сам. Сам по себе. Случалось, забегала мама. Она редко обедала. Прибегала для того, чтобы переодеться. Поменять гардероб. Мама часто выступала со сцены. Часто уезжала с концертами в другие города и воинские части. Она чрезмерно была озабочена своим сценическим туалетом. До мелочей. До слёз. Сразу видно было, мама – настоящая женщина. К тому же она не курит, и не курила. Никогда. Ещё мама у Аркадия слишком беспокойная и суетливая. Так снисходительно отзывался о ней отец. Но при всей своей занятости мама всегда успевала быть заботливой женой и матерью. Например, всё, что нужно было Аркадию, у него имелось. Завтрак на столе. Приготовлен всегда. Обед в холодильнике. Ждёт, только разогрей. Выходные штаны и рубашка выглажены. Висят на плечиках. Вдруг куда-то нужно пойти, в гости, или в кинотеатр - сразу можно одеть. Комплект постиранного белья на своём месте. В шкафу. На полке. На его личной полке. В стопки сложены вещи. Носки чистые рядом. Скручены один в один. Ненавистные колготки - тут-же. Они на осень, на зиму. Поддевка под брюки. Аркадий их терпеть не мог. Была бы его воля, выбросил бы. Но воля мамы сильнее. Раз мама говорит, надо слушаться. Она лучше знает, холодно Аркаше или нет. В тумбочке платки треугольником. Стопочкой. Поглажены. В кармане у мужчины должен лежать платок. Так отец учит. А отец не может неправильно учить. Так что у Аркадия полный порядок во всём. Пожалуйста, всегда есть во что переодеться. Игрушек у мальчика – целый ящик. Под кроватью. За свою комнату, за порядок в своей комнате, Аркаша отвечал перед взрослыми. Кровать заправляет мама, но игрушки в картонный короб он складывает самостоятельно. Самолично. Каждый вечер. Перед сном. Чтоб нигде ничего не оставить. Чтоб нигде ничего не брошено. Всё убрать. Всё собрать и сложить. Его так приучили. Давным-давно. Сколько он себя помнит. Потому что, если всё убрано, значит его пустят к телевизору. Разрешат посмотреть любимый мультик «Лёлик и Болик». И, возможно, вечером посидеть с родителями перед экраном. Даже если показывают взрослый фильм. Даже если ведутся взрослые разговоры. Непонятные ему. Оттого – ещё более интересные.