Вернёмся в Харьков. За время моей работы на «Коммунаре» вспоминается одна примечательная история. Ещё только пару слов. Ну, не считая того, что на работу нужно было добираться строго вовремя. А это, напомню, к 6-50 утра. А ехал я с Москалёвки, седьмым трамваем до Лесопарка, минут сорок, а то и дольше. Мне трудно было жить в общежитии. Шумно и беспокойно. Мы снимали флигель в частном секторе. Мы – это три товарища. Три единомышленника. За тишину и спокойствие, за определённую независимость надо было платить и расплачиваться. Надо было через полгорода добираться до работы. Ждал я этого трамвая на переполненной людьми остановке. Непредсказуемо долго ждал иногда. Затем ехал полчаса, стоя на одной ноге. Перекошенный и помятый. Потом бежал через Лесопарк с километр, до завода. До проходной. Торопился. Переживал. Так вот, не считая раннего начала работы, во всём же остальном она была нетяжёлой. Нисколько. Особенно по сравнению со сборочным цехом комбайнов в Ростове. Получаешь наряд от старшего. Идёшь себе, не торопясь, куда надо. Куда послали. В какой-нибудь цех. Ремонтируешь то, что поломалось. Обесточилось. Сгорело. Вышло из строя. По электрической части, конечно. Главное тут, чтоб тебя током не шарахнуло. Электрическим! А меня било током. И не единожды. По всей видимости, у меня к этому току иммунитет выработался. Меня било много, но не прибило. Обошлось. Лёгким испугом обходилось. Лёгким тримом.
Перед парами в институте, до которого было десять минут хотьбы, я успевал посещать спортзал, после работы. На один час. Кроме того, играл в минифутбол за свой электроцех. Иногда играл, когда проходили соревнования. Перед лекциями я успевал пообедать в столовой на кругу троллейбусов. Двенадцатого маршрута. В кругу водителей и кондукторов. За один рубль я прилично наедался и много чего интересного мог услышать. Мне всегда было интересно слушать людей. Старших особенно. Свою тогдашнюю молодую и холостяцкую жизнь я вполне наладил. Разумно и плодотворно. На мой взгляд. А история приключилась следующая.
Зима. Шла зима. Январь месяц. Я успешно сдал свою первую сессию. Не помню, сколько зачётов и экзаменов. Сдал без проблем и без хвостовок. У меня законные каникулы обозначились. Две недели. Я иду к начальнику цеха на заводе. Объясняю, что и как. Прошу дать мне отпуск, пусть за свой счёт, на две недели. Домой хочу слетать. В Армению. В Ленинакан. К родителям. К друзьям. Соскучился человек, устал немного. Мне всего девятнадцать лет. Что тут непонятного? Начальник цеха не отпустил. Гражданин начальник, а в чём, собственно, была острая трудовая необходимость, как вы заявили? Таких, как я, бездельников, половина рабочих ходит по заводу. Тыняется. Дурака валяет. Отбывает время. В чём необходимость моего присутствия? Или моего отсутствия. Отпусти ты студента. Будь человеком. Не отпустил начальник цеха. Что делаю я? Я беру больничный и улетаю в Ленинакан. Больничный лист я не то, что бы беру. Нет. Я договариваюсь с врачом. В заводской поликлинике. Он мне всё оформит. Откроет больничный. Небесплатно, естественно. С меня причитается бутылка армянского коньяка. Марочного. Привезу из Армении. Нет проблем. И немного денег дам. По рукам - по рукам. Для меня это свято. По рукам. Я заручаюсь поддержкой. Далее. Тридцать два рубля авиабилет в один конец. Тридцать два – обратно. На определённый день. Куплены. Два часа лёта, и я в Ереване. В новом, тогда ещё недостроенном аэропорту «Звартноц». Десять дней в кругу родных и близких. Отлично! Полёт обратно. Сумка с несколькими бутылками марочного коньяка, с палками сухой колбасы. Шоколадные конфеты, кофе в зёрнах и прочая приятная мелочь вроде импортных сигарет. Для Харькова – это дефицит. Её, этой мелочи, полно в окраинной Армении. Она абсолютна редкостна для Украины.