Иван Иваныч остановился. Перестал мести. Надо было немного отдохнуть. Дать разогретому телу остыть. Впереди ещё целый день. Он подтянул к себе метлу. Верную спутницу. Крепкую и удобную. Сам её набирал прутиками. Сам скручивал. Подгонял древко, что называется, под руку. Не любил он пластик. Исскуственную метлу. Не признавал. Плохо она метёт. Совсем не так, как нужно. Лёгкая очень. Холодная. Неживая будто. Не чувствовал он её. Совсем. Другое дело дерево. Запах! Тепло! Живое!
Опёрся на метлу Иван Иваныч. Огляделся. Раннее утро. Проснулось только. Солнышко за деревьями. Пробивается редкими лучиками. Играет цветными зайчиками в брызгах фонтана, что на площадке перед двухэтажным зданием столовой. Сюда сходятся все дорожки санатория. Это и понятно. Куда же им ещё сходиться, как не к пункту приёма пищи? Отдельные отдыхающие начинали потихоньку стягиваться к столовой. К завтраку. Вон, дамочка, немолодая уже, с сумочкой на плече. Иван Иваныч наблюдал. В парике светлом она. Накрученном. Налакированном. В красной куртке дамочка. Застёгнута до шеи. На шее пёстрый шарф. В цветочках. Идёт потихоньку. Головой крутит. Рассматривает кругом. Из новеньких, скорее всего. На днях новая группа прибыла. Автобусом из города. Как всегда автобусом. Дамочка остановилась перед фонтаном. Постояла минутку. Послушала. Журчит вода в тишине. Посмотрела на игру света по воде. Хорошо! Пошла дальше по дорожке. К зданию столовой. Довольная. Счастливая. Отдохнёт человек. Насладится тишиной. Рад за неё Иван Иваныч. С другой стороны пожилая пара движется. Он и она. Конечно же, супруги. Какое может быть сомнение! Так только супруги ходят. Многолетние. Опытные. Иван Иваныч по себе знает. В унисон они шли. Шаг в шаг. Очень медленно. Левые две ноги - правые. Левые две ноги - правые. Она хромала немного. Припадала на правую ногу. Он её поддерживал под локоть. И тоже припадал на правую сторону. За компанию. Вместе, так вместе. Во всём. Заботливый человек. Приятно было видеть такое отношение. Иван Иванычу приятно. Она не смотрела по сторонам. Она находилась вся в себе. В своих болячках. В своих болевых точках. Наверное, многочисленных. Вот что-то говорит ему. Он её внимательно слушает. Голова в наклоне. Продолжают медленно идти. Его глаза прокладывают дорогу к столовой. Глаза смотрят под ноги, уши слушают больную супругу, руки ведут. Молодец! А вот и молодой человек спешит. За ними. Догоняет. Обгоняет. Обходит. Не здоровается. Телефон у уха. Бодро идёт. Пружинистый шаг у него. Немного враскачку походка. Лет около тридцати мужчине. Ему тоже отдых санаторный нужен. Не помешает. Кому ж он не нужен? Покой и определённый режим никому не помешает. Он громко разговаривает по телефону. Его далеко слышно. Курит. Курит! Отрывисто затягивается. Курить на территории запрещено. Но кто ж его остановит? Он же проплатил за свою санаторную путёвку! За свой отдых. За то, как он его понимает. Этот отдых. Немалые деньги, между прочим. Он может и штраф заплатить. Судя по всему. Но курить он не откажется. Ни здесь, в санатории, ни где-либо ещё. Решительный человек, по всему видно. Он приблизился. Он прошёл мимо Иван Иваныча. Прошёл мимо. Как сквозь. Сквозь пустое место. Выбрит. Лицо красное. Пахнет парфюмом. Сильно пахнет. И коньяком немного. У Иван Иваныча чутьё… на это дело. Как у собаки! Пальто на нём элегантное. Нараспашку. Под ним костюм. Серый. Дорогой, наверное. Брюки под ремнём. Чёрным. Галстук на шее. Тёмный. На ногах лакированные туфли со шнурками. Чёрные. Начищенные. Блестят. Солнечные лучи отражают. Ничего не замечая вокруг, молодой мужчина громко ругался в трубку:
- Идиоты, я вам что говорил? Какого лешего залили раньше времени? Ты у меня персонально ответишь. Арматуру, хоть из задницы, но достань. И переделай. Понял?
Мужчина отключил мобильный телефон. Кинул его в карман пиджака. Отшвырнул в сторону от себя окурок. Втянул носом громко. Сплюнул влево от себя. Окурок упал в бассейн с фонтаном. Потух. Заплясал на поверхности под струями воды. Плевок повис на краю пустующей скамейки. Молодой мужчина пригладил короткие волосы обеими руками на своей голове. На ходу. Поправил на шее галстук. Взбежал по ступенькам парадного входа столовой. Резко дёрнул за ручку одну стеклянную дверь. На себя. Толкнул от себя. Дверь оказалась запертой. Он громко выругался. Нецензурно. Дёрнул другую дверь. На себя. От себя толкнул. Дверь открылась. Человек шагнул внутрь. Про этого персонажа Иван Иваныч всё понял. Сразу. Ну что сказать? Нет, осуждать…, Иван Иваныч давно никого не осуждал. Не его это дело. Кого-то осуждать. Это проблема самого человека. Это его трудности. Это его половые проблемы, как он любил говорить. Пусть сам в них разбирается. Какое его, дворника, дело? Но тип был неприятным. Однозначно.