Когда они выбрались из камышей, оказалось, что непогода разыгралась не на шутку. Ветер заметно усилился. Поднялись приличные волны для озера. Высокие, с пенящимися гребешками. Волны сильно били о левый борт. Раскачивали плоскодонку. Заливали лодку водой. Отец судорожно работал вёслами. По его напряжённому лицу Аркадий понял, что дело серьёзное. Но страха у него не было. Рядом сидел папа.
- Сынок! Достань консервную банку с червями. Высыпь их за борт. Черпай воду из лодки. Давай скоренько, сынок. Торопись, – отец говорил громко и чётко. Будто отдавал приказы. Аркаша видел и слышал отца таким в воинской части на плацу. Собранным, решительным и серьёзным. Он достал широкую банку из-под армейской тушёнки. Высыпал землю с красными червями в воду. На дне лодки лежало чудище. Вода покрыла почти всю щуку. Столько её набралось. Рыба практически плавала в воде. От качки её сдвигало то в одну сторону, то в другую. Мальчик на секунду замешкался. Затем решительно отодвинул ногой рыбину в сторону и стал черпать воду пустой жестянкой. Одной рукой он выгребал, другой рукой крепко держался за лавку.
- Молодец, сынок! Работай. Работай, не переставая. Иначе потонем,- отец продолжал бороться с волнами. Ветер дул встречный и поэтому лодка двигалась не прямо к нужному берегу, а слегка наискосок. Левой своей стороной к ветру. Их сносило в сторону от городской пристани. Как отец ни старался, середины озера они достигли только час спустя. Волны становились выше. Воды в лодке прибавлялось. Мальчик не успевал её вычерпывать. Он выбился из сил. Продолжал работать, но слишком медленно и вяло. Отец тоже устал. Его голый торс покраснел от прилива крови. Мышцы на руках и груди вздулись.
Неизвестно, как бы тот день закончился для них, если бы не помощь польских рыбаков. Они плыли на большой лодке с мотором. Неподалёку проплывали. Возвращались на пристань, в Борно-Сулиново. Они-то и пришли на выручку. Взяли плоскодонку «на абордаж». Отец передал им Аркашу. Из рук в руки, на высокий борт. Сам остался в лодке. Через десять минут отец и сын благополучно ступили на берег. Угоститься чужим трофеем поляки отказались. Сколько отец ни просил их принять щуку. В благодарность за спасение. Заслуженная добыча. Знатная! Как можно взять? Поляки удивлялись. Она должна принадлежать тому, кто её поймал. А вот попить всем вместе пиво вечером в ресторане Дома Офицеров рыбаки согласились. За счёт советского капитана, естественно. На том и расстались. Отец хорошо говорил на польском. Разобрались. Очень уважали местные советских военных. Всего двадцать cемь лет прошло после окончания войны. Помнили они, что и почему. И кто.
Пойманная щука стала предметом разговоров всего военного городка. Сделали множество фотоснимков. Отец делал. Соседи фотографировали. С рыбой позировали. И так, и этак. Случайные люди подходили. Любопытные. Про происшедшее на озере, про шторм матери ничего не сказали. Умолчали.
- Если мать что узнает, – сказал отец ,– считай, пропала твоя рыбалка. Мама тебя больше не пустит на озеро. И мне достанется. Поэтому, решай сам, рассказать ей, или промолчать. Пусть это будет нашей мужской тайной. По крайней мере, до некоторого времени.
Аркадий маме ничего не сказал. Ни тогда, ни после.
За два дня до первого сентября Аркадий поломал ногу. Правую. Ниже колена. Они с ребятами катались на качелях. В городском парке. На больших железных качелях. Немного баловались. Бегали. Прыгали. Аркаша зазевался на секунду, и тяжёлая качельная люлька ударила его по ноге. Со всего размаху. С полной раскачки. Даже отбросило мальчика в сторону, такой силы удар был. В итоге - перелом со смещением. Аркаша плакал и ругался, как взрослый. И откуда только он столько нехороших слов знал? Сам потом удивлялся.
Домой его принёс… поляк. Обычный дядька. Немолодой уже. Прохожий. Поднял на руки и понёс в военный городок. А куда ещё нести русского мальчика! В больницу? А кто знает, что там у него, может простой ушиб? Только домой. Конечно. Принёс. Оставил. И пропал. Имя его так и не узнали. Имя доброго дядьки.