— Вам пришлось немало потрудиться.
— Как и вам сейчас. — Эван кивнул в сторону компьютеров в соседней комнате. — Вы поняли, на что я намекал в своем сообщении, иначе вы бы меня не приняли.
— Разумеется, — кивнул заместитель директора. — Вы утверждали, что можете помочь. Это правда?
— Не уверен, но могу кое-что предложить вам.
— Предложить? Что конкретно?
— Присесть можно?
— Прошу. Не сочтите меня за невежу, просто я страшно измотан.
Кендрик опустился на стул. Сван уселся свободнее, искоса поглядывая на свежеиспеченного политика.
— Выкладывайте, конгрессмен. Сейчас дорога каждая минута. Не знаю, насколько важно то, что вы хотите сообщить. Если ваши сведения чепуха, то не понимаю, зачем вас сюда принесло?
— До самого последнего времени я ничего не знал о событиях в Омане.
— В это дьявольски трудно поверить. Конгрессмены не проводят отпуск в монашеском ските.
— Говоря о ските, вы оказались недалеко от истины.
— И вот, — с расстановкой произнес Сван, — молодой, честолюбивый человек, избранный от двух бань и трех раздевалок, решает ни с того ни с сего сигануть в большую политику. У вас это первая попытка?
Кендрик сидел неподвижно. Лицо его ничего не выражало. Но глаза…
— И смысл, и содержание вашего высказывания оскорбительны, — спокойно заметил он.
— Обстоятельства вынуждают. Уже убили одиннадцать человек. Двести тридцать шесть человек с ужасом ожидают казни. Поэтому я и требую конкретности. Скажите, как вы сможете помочь? Чем? На мои оголенные нервы сейчас все, что относится к Маскату, действует как электрический разряд. Вы передали мне несколько слов на языке, который изучили, вышибая деньгу на службе какой-нибудь нефтяной компании. Наверняка вы пришли к выводу, что эта малость даст вам право предложить свои услуги в качестве консультанта. Новичок-политик вдруг становится консультантом в Госдепартаменте во время национального кризиса. Что бы ни случилось, вы в выигрыше. Это заставит ваших колорадских земляков снимать перед вами шляпу.
— Это было бы весьма вероятно, если бы был хоть малейший шанс, что кто-нибудь в Колорадо узнает об этом.
— Что?! — Заместитель директора глянул на странного посетителя уже с меньшим раздражением. Ему вдруг показалось, что он уже где-то видел этого человека.
— Полагаю, что излишняя эмоциональность вашей речи — результат переутомления и стресса. А если так, мы сработаемся. Надеюсь, вы придете к правильному выводу, а именно: я представляю для вас немалый интерес. Для начала мои условия таковы: вы даете письменные гарантии о полной тайне нашего сотрудничества. Никто не должен знать, что я был здесь. Я никогда не видел вас и не говорил с вами.
Сван в замешательстве откинулся на спинку стула, потер заросший подбородок.
— Теперь я знаю, кто вы, — неожиданно мягко заметил он.
— Мы никогда не встречались.
— О чем вы хотите поведать мне, конгрессмен? Можете начинать с любого места.
— Я выехал к вам восемь часов назад. До этого целый месяц путешествовал, направляясь из Колорадо в Аризону. Места там довольно пустынные. Вот вам и скит для конгрессменов на время отпуска. Я миновал Лавовый водопад и достиг базового лагеря, где находились люди. Там впервые за четыре недели я услышал радио.
— Четыре недели? — переспросил Сван. — И все это время вы были изолированы от внешнего мира? Вы часто так поступаете?
— Ежегодно, — сказал Кендрик. — Это стало своего рода ритуалом. Я всегда путешествую в одиночестве.
— Ну что же, политические деятели бывают всякие и разные, — раздумчиво заметил заместитель директора, вертя в пальцах карандаш. — Вам не приходила в голову забавная мысль? Конгрессмен на время может забыть обо всем мире, но не может забыть об избирателях. Избиратели, знаете ли, такая публика, что…
— Политик политику рознь, — улыбнулся Эван Кендрик. — Мои избиратели мне верят. Как только я услышал новости из Омана, тут же нанял гидроплан, добрался на нем до Флагстаффа, а оттуда планировал вылететь до Вашингтона. Увы. Вылет на Вашингтон задерживался, потому что было слишком поздно. Пришлось добираться через Финикс, а затем самым первым утренним рейсом — на Вашингтон. В полете рация самолета работала исключительно на меня. Еще раз прошу извинить за неприглядный внешний вид. Бритва в самолете нашлась, а вот с утюгом оказалось труднее. И вот вы видите меня здесь, мистер Сван, а вы именно тот джентльмен, которого хотел увидеть я. Может, моя помощь совершенно не нужна и все так или иначе уже устроилось. Но если это не так, то осмелюсь сделать ряд предложений.