– Да, Заболотский. – ответил Максим твердо. – Романа Заболотского сын.
– Слушай, Варлаам, а может, возьмем с собой княжича? – сказал Фрязин с неожиданной мягкостью. – Бегает он, гляди, неплохо, пищальному бою ты его обучишь, а на бердышах биться – это Мина поучит его. Авось, выйдет из него толк. Как считаешь?
– Ты знаешь, я завсегда не против, чтоб нового человека к себе взять, – ответил Варлаам, забираясь на телегу и покряхтывая. – Это ты вечно нудишь, что много лишних ртов у нас в обители. А мне каждый лишний человек только в радость, потому что для Бога – никто не лишний.
– Ну, значит, решено, пойдешь с нами, князь. Если, конечно, твоя княжеская милость, против сего не возражает.
Максим снова сжал кулаки. Очень ему хотелось послать эту компанию разбойников и святотатцев куда подальше. Да только куда он тогда пойдет? В самом деле, в другую обитель попросится? И там снова будет зевать на литургии и по ночам украдкой читать «Смерть Артурову»? Вместо того, чтобы самому стать рыцарем из этой книги?
Оно, конечно, эти разбойники очень мало похожи на рыцарей Круглого стола, а то, как они резво обнесли монастырь, не сильно смахивает на благородный подвиг. Но с другой стороны: они, все-таки, сюда пришли сражаться с чудовищами и многих повергли. А что не спасли никакого – так это не их вина, что спасать было некого. Кроме Сороки, конечно, но тут уж Бог Фрязину судья – может быть, и в самом деле, нельзя было Сороку спасти.
Да и в конце концов, тут ведь не королевство Английское. Может быть, только такие рыцари на Руси и возможны, которые по лесам прячутся и тащат все, что плохо лежит?
– Пойду, – буркнул он, встав рядом с засмотревшейся на пожарище Стешей. – А куда? Вы вообще-то что за люди?
– Мы люди известно какие, – ответил с усмешкой Варлаам. – Твой-то игумен знал, к кому тебя посылать. Мы – упокойщики. Те, кто с поветрием смертным борется, с мертвецами беспокойными.
– Почему ж вы в лесу живете? – спросил Максим. – Дело-то хорошее, богоугодное.
– Богу, может, и угодное, – Варлаам снова усмехнулся. – Да неугодное тем, кто пониже да поближе. Поветрие, вишь ты, еще восемь лет назад полностью побеждено, а на самом деле, никогда его и не было.
– Как-так, не было? – спросил Максим, глядя на Варлаама и не зная, шутка ли это и надо ли смеяться.
– А вот так! – ответил Варлаам. – Видать, совсем ты, отрок, в монастыре своем жизни не знаешь, коли такие вопросы задаешь. Десяток лет назад бушевало поветрие так, что целые волости порой от него вымирали, превращаясь в упырей, а царь против него отряжал воевод со стрельцами. Когда же пошло оно на убыль, царь издал указ, в котором говорилось, что никакого поветрия вовсе не было, а кто станет о нем лживые слухи распространять, того надлежит повесить безо всякой пощады. И изо всех книг его надлежит вымарать, и из летописей, и из указов.
Люди-то тогда только вздохнули: не было, так не было. Какая разница, что там было о прошлом годе? Главное, чтоб оно снова не завелось. Вот только до конца оно, конечно, не исчезло. Где-нибудь один мертвец в лесу схоронился, под корягу заполз, а год-другой спустя возьми да и набреди на него какой охотник. Вот и снова пошло-поехало!
Да только теперь уж государь такими делами себя не беспокоит и войск не отправляет. Да и откуда ему лишние войска брать, когда поляки уж на русской земле, Великие Луки воюют? Так что теперь каждый сам себе спаситель. А кто сам спастись не может, тот за нами посылает или за другими такими, как мы. Понял-нет?
– Кажется, понял, – ответил Максим раздумчиво. – Одного только в толк не возьму: для чего государю говорить, что поветрия не было, коли оно было?
– Э, брат! – отец Варлаам сделал пальцами в воздухе некий жест, давая понять, что это все материя очень сложная. – Видишь ли…
– Да какая, черт, разница? – буркнул Фрязин. – Не было, значит, не было. Может, когда-нибудь и впрямь не будет. А наше дело не указы царские перетолковывать, а мертвецов покоить, да про себя не забывать. Что ж, княжич, пойдешь с нами?
Максим только кивнул. Выбора особенного у него, кажется, не было. Он поплелся к повозке, уселся на нее и оглянулся в последний раз на полыхающий монастырь. И только тут пришло ему в голову, что Меченого-то ни среди восставших мертвецов, ни среди валявшихся на монастырском дворе не было.
Глава четвертая, в коей рассказывается о граде Венеции
Ехали они целую ночь и все утро, но не той же самой дорогой, что давеча, а выехали сперва на широкий тракт, что шел вдоль Волги, чуть в стороне. Здесь в утренний час их покинула Стеша: положила ладонь Максиму на плечо, сказала лишь «Ну, я к матушке», кивнула приподнявшему свой колпак Фрязину, спрыгнула с телеги и исчезла в подлеске.