Однажды, во время обеда, Олаф стал свидетелям настоящей драмы, виновник которой не вполне осознал печаль происходящего.
За столик к Нильсу подсела компания ребят того же возраста. Олаф и не думал волноваться за мальчика, пока не понял, что ребята эти из Родового Круга. Заметив золотые брошки «РК» на форме детей, Олаф не на шутку встревожился, в первую очередь за себя. Было ясно, что намеренья у эркашников враждебные, и разговор с Нильсом они вели неприятный. Логично было предположить, что они прессуют Нильса за то, что тот работает на Скупке.
«Лучше карпуну держать язык за зубами! Как бы и моя фамилия не всплыла…», – думал Олаф, подходя поближе. Ему хотелось послушать, о чем толкуют дети. И он услышал.
– …Оберг, мы за тебя переживаем. Как ты? Вдруг у тебя все хорошо?! – рассмеялась девчонка, задрав прехорошенький носик. Олаф ее не учил и имени не знал.
– У меня хорошо, – добродушно ответил Нильс и рассеянно улыбнулся. За столом улыбались все, но это было неприятно.
– Сегодня я был на арене, Нильс, – начал другой мальчик ростом пониже остальных, но с широченными плечами. – Ты все еще в турнирной таблице. Уходи с арены или пожалеешь.
Но Нильс ему не ответил, только заерзал, продолжая рассеянно улыбаться.
Олаф узнал низкого мальчишку, это был Гаридо. В Десятом отделе все знали юного Гаридо. За большой талант его сразу взял к себе наставник Басман. Такое случалось редко.
– Ты должен уйти с арены, дорогой! – с теплотой в голосе продолжила девочка, при этом дружески поглаживая Нильса по плечу. – Иначе тебе крышка, приживала!
– Что, прости? – переспросил Нильс, переводя взгляд с Гаридо на нее.
– Я понимаю, что тебе нечем, но все же попробуй понять. Или ты уходишь с арены, или мы размажем тебя по стенке, – повторил Гаридо медленно и угрожающе. Друзья его поддержали.
– Я… я не по–понимаю, – заикаясь, ответил Нильс. – П–просто я…
– Совсем тупой?! Вспоминай слова, приживала, вспоминай! – шипел Гаридо.
Тут Нильс смог только сжать зубы и злобно зыркнуть на обидчика.
– Мы не собирались тебя обежать, случайно повезло. Идем на обед, а тут ты, – веселилась девчонка. – Нам на тебя жалко смотреть, Оберг. Не путайся под ногами, договорились? В общем, еще раз поздравляем и всего хорошего!
– Спасибо, Марта, – улыбнулся ей Нильс и с благодарностью пожал руку. Над этим все дружно посмеялись. Правда тут Гаридо заметил, что Олаф следит за ними. Он быстро растолкал друзей, и их как ветром сдуло. К большому разочарованию Олафа, Нильса сдуло тоже.
Вечером Олаф снова отправился к Рэю в книжный. На этот раз скупщик мирно дремал под синей лампой, облокотившись на подоконник. Убедившись, что хозяин спит крепко, Олаф без опаски прошел вглубь магазина. В дальнем углу, как уголёк в зале, светилась тонкая полоса. Свет пробивался в щель под дверью подсобки. Было заперто изнутри. Недолго думая, Олаф нарисовал на ручке заветную спираль, и дверь по волшебству открылась сама собой.
– Вы? – всполошился Нильс.
– Тиши, тише… да тише ты! – приказал Олаф, притворив за собой дверь. В крохотной коморке, заставленной антресолями с круглыми книгами, едва помещался стол, за которым, сгорбив спину, сидел Нильс. Маленький желтый кристалл горел на широкой бочке, служившей гарпуну стулом. Мальчик был один.
– Чего надо? – огрызнулся Нильс.
– Нечего особенного. Я пришел поговорить.
Последние слова Олаф произнёс по-норвежски, так, чтобы Нильс его понял наверняка. Кажется, такой прием возымел эффект, и Нильс немного расслабился. Воспользовавшись этим, Олаф в два шага подступил к мальчику и, схватив его руку, задрал рукав водолазки. Он увидел то, что ожидал, и огорчился. Рука у мальчика была забинтована от запястья до локтя.
– Сколько у тебя заживают раны?
–С лекарством или без? – фыркнул Нильс, одергивая руку.
– Без.
– Два дня.
– Долго.
– Ну и что? Я все равно не брошу читать свитки! Пусть хоть все тело потрескается.