– Да, это слова мудрого человека, – язвительно заметил Олаф и взял в руки лист, на который Нильс переписывал содержимое черного свитка – работа, за которую Рэй ему платил. – Что тут у тебя?
–Расклад рунический. Его выкупят завтра ночью. Только вам нельзя его смотреть.
– Не переживай, – Олаф вгляделся в записи. – Я его и без тебя знаю, это соломенное колесо.
«Если присниться соломенное колесо – к войне», – вспомнил Олаф вдруг.
– Но как ты можешь переписывать свитки? Ты ведь ничего не понимаешь. Даю голову на отсечение, ты и до десяти на языке Гардарики не посчитаешь.
Нильса не смутил упрек Олафа. Пожав плечами, мальчик бесхитростно сказал:
– Я догадался, что в раскладе шестьсот пятьдесят рун. Я угадал схему и умножил. Вот и все. Осталось теперь назвать нужные руны. Зачем мне вообще читать весь свиток?
Кивая головой, Олаф снова и снова исследовал рукопись Нильса, хотя исследование это было совершенно ненужно. Талант на лицо. Об этом видно и говорил Рэй. Искоса поглядев на маленького карпуна, Олаф взял со стола черный свиток и, ойкнув, отбросил его от себя. Ладонь тут же покраснела, а кожа полопалась до крови. Выругавшись, Олаф обернул руку в платок и спросил:
– Зачем ты пошел на Скупку?
Тут Нильс весь переменился, зеленые глаза мальчика так и засверкали. Он задумался, а потом начал:
– Вы сначала ответьте мне на вопрос, – сказал карпун таким тоном, что по спине побежали мурашки. – Представьте, что вам нужно выбрать ученика из двух человек. Один пусть будет Гаридо. Он счастлив, у него все есть! Его любят и кланяются, потому что он богат. А другой пусть буду я… Я не богат, не знатен, я приживала, и язык мне не дается. Но я умен, и могу сражаться на арене. Да, господин Григер, вы возьмете Гаридо. Как сделал и Басман!
– Я не знал, что ты тоже просился к Басману в ученики.
– Да, просился. Но теперь мне все равно, потому что я могу побить Гаридо на арене. Скоро будет большой Турнир, на который приедут все генералы. Гаридо боится меня, я это чувствую, – сказал Нильс и глаза у него стали еще зеленее, так что нельзя было не испугаться.
– Значит, ты ищешь на Скупке силу?
– Я ее не ищу, я уже нашел. Эти свитки помогли мне победить вчера. И теперь меня возьмут в большой Турнир. Так–то! – гордо заявил Нильс и выпрямился перед Олафом. – Даже Гаридо и Марта признали, что я молодец! И вы признайте.
– Да, малыш, ты молодец, – похлопал его по плечу Олаф, и с горечью отметил, что Нильс и вправду не понял ни слова из того, о чем с ним говорил Гаридо. – А ты не боишься, что когда узнают про свитки и про Скупку, тебя прогонят с арены?
– Не узнают! Хоть как-нибудь, но я отвечу Гаридо. Пусть не словом, но кулаками. Вот так. Когда я выиграю Турнир, все перестанут смеяться за моей спиной, а Марта поймет, что я лучше, чем Гаридо.
– Ты что же, в нее влюблен?
– Нет, – всполошился Нильс, и уши у него покраснели.
– Она ведь тоже над тобой смеется, – покачал головой Олаф.
– Неправда. Марта бы так никогда не поступила! – топнул ногой Нильс и в сердцах заходил по каморке. Но коморка была меленькой, и ему хватило всего трех шагов, чтобы смерить ее от стены до стены.
Олаф не знал, что тут можно сказать, потому что в делах любовных более неопытного молодого человека стоило еще поискать. Он подбирал слова, но взгляд сам собой упал на карманную книжечку с золотыми буквами «Словарь особых спиралей на каждый день», который лежал на верхней полке, за грудой свитков. Ловко достав книжечку, Олаф, не менее ловко, опустил словарик себе в карман.
– Оставьте словарь в покое! – возмутился Нильс. – Рэй скажет, что я его украл.
– Украл? Что это за выражения, – закатил глаза Олаф. – Скажешь хозяину, что Олаф аннексировал словарь в счет таблички, которую Рэй бессовестно отнял. Он поймет, о чем я.
– Но…
– Ладно, ладно, – Олаф велел Нильсу сесть. – Друзья–то у тебя есть?
–А у вас? Вы такой же приживала, и мне не нужно вам объяснять, какого это, когда ты один.
– У меня, между прочим, друг есть.
– Тогда и у меня есть. Мой сосед – Дагер Бо.
– Он ведь из РК?
– Что в этом такого? – прищурился Нильс.
– Если у тебя есть хоть один друг, то ты не насквозь прогнил. Слушай вот что: завтра в три приходи на хрустальный мост, встретимся у часовой лавки.