Прищурившись, мужчина пытался сообразить, с чего это я начала себя вести, как взбалмошная, капризная стерва. Определенно, он уже догадался, что это месть, вот только за что?
- Ничего мне сказать не хочешь? – поднял бровь Хемминг, впервые применяя на мне этот свой особый тон известнейшего Ревизора Полуночи.
Должна сказать, что теперь я отчетливо понимала, почему перед ним раскалывались любые орехи. Я бы тоже раскололась, наверное, но особые прозвища в мире Полуночи не даются просто так. Поэтому все же нет, не сработал бы на мне этот фокус, даже не знай я, что мне все равно ничего не будет.
- Нет. А ты мне? – скопировав его выражение лица, но при этом не теряя детской дурашливости, спросила я, прозрачно намекая на извинения.
Мужчина явно это смекнул, но кто мы такие, читалось на его физиономии, чтобы великие Каратели Хемминги перед нами головы склоняли, прощение вымаливая?..
- Хочу, - кивнул он, и я удивленно распахнула глаза. Неужто ошиблась? А вер приблизился к моему лицу почти вплотную и прошипел: - Спи уже, чудовище неугомонное!
Поцеловал и, поудобнее устроившись с моей тушкой под боком, уткнулся мне в волосы, чтобы через пару минут уже умиротворенно засопеть. Я только надулась, но все равно уснула почти вслед за ним.
Но выплыв из сновидений в очередной раз, попыталась сесть на кровати, однако меня держали так, что проще было отгрызть полтуловища, чем выбраться из плена.
Вздохнув, прикоснулась к мужскому плечу.
- Натан?.. – Нет ответа, даже дыхание не изменилось. – Натан! – Потрясла сильнее, он нахмурился, но не проснулся. – Натанчик, Натанчушечка, Натанюсечка, Натанюсюченька, Натаню…
- Меня пугает твоя фантазия, - не открывая глаз, улыбнулся волк.
- Ну пусти, пожалуйста, а то я прямо здесь сделаю кое-что вонючее!
Вернувшись из далекого далека, увидела, что Хемминг спит спиной к моему месту. Глянула в окно – на улице начало светать, уже почти рассвет. Проказливо улыбнувшись, расположилась на отведенной мне части кровати, но засыпать не торопилась.
Я полежала, посчитала в уме количество собственных друзей и знакомых, вспомнила их дни рождения, любимые книги и фильмы. Когда дело дошло до опасных для жизни аллергий, вервольф уже мирно сопел в две дырочки, умаявшись за день с такой проблемной и слегка чокнутой мной, которая, видите ли, работать ему не давала то мыслями, то запахом (уворованный платок отыскался в кармане пиджака, сложенный так, чтобы удобно было вытаскивать), то беспокойством и различными неприятностями, кои с завидным постоянством липли к моим вторым девяносто.
Я пододвинулась ближе и, благодаря более-менее посветлевшей улице, хорошо рассмотрела паутину шрамов, которая покрывала всю шею. Неслышно вздохнув, прикоснулась к месту соединения шейных и спинных позвонков, которое уже не скрывал воротник рубашки, губами. Мужчина лишь вздохнул, чуть поведя могучими плечами, поэтому я продолжила, проложив дорожку из поцелуев к чувствительному месту за ухом. И даже там виднелся крошечный шрамик…
Но стоило мне дотронуться до мочки, как в следующую секунду я оказалась на спине с прижатыми к постели плечами и нависшим надо мной оборотнем.
- Ты совсем сумасшедшая, или только припадками?! – прорычал вервольф, стараясь держать свое тело как можно дальше от моего.
- Совсем, даже справка есть. Хочешь – покажу? – любезно поинтересовалась я.
- Верю на слово, - хмуро буркнул Натан, но не позволил увести с темы, голосом, в котором отчетливо слышалось рычание, спросив: - Чего ты добиваешь?! Чтобы я взял тебя, как оборотень берет свою женщину, а ты потом, придумав себе всякой ахинеи, бегала от меня, как от чумного?!
- Кто от кого и бегает, так это ты от меня! – отбрасывая всю любезность и невинность, злобно прошипела я. – Можно подумать, я какая-то дефектная: испорченная, глупая, а возможно, просто ненужная…
- Второе. Однозначно – второе, - с самым серьёзным видом выбрал мужчина, а потом укусил меня за нос.
Я возмущенно завопила, тут же мстительно обхватывая его руками за шею и запуская пальцы в волосы. Каратель непроизвольно дернулся и склонился ко мне, снимая собственный вес с локтей и опуская тело вниз.
Его губы быстро коснулись бровей, потом щек, носа и подбородка, оттуда перешли на шею, медленно повторяя маршрут, не так давно проложенный мной.
- Одумайся, шальная! – жарко выдохнул оборотень в ухо. – Ты же самая красивая… - Поцелуй в основание шеи. – Самая лучшая… - Череда из все более настойчивых прикосновений к горлу и вниз – к ключицам. – Самая любимая… Ты слышишь меня, ведьма?!
Последнее было чистейшим рыком, выдохнутым мне в губы и дрожью отозвавшимся во всем теле. Глаза его сверкнули, на мгновение зрачок стал узким, а потом словно засветился, но страха не было. И я потянулась к нему, тут же ловя жадный, откровенный, почти жестокий поцелуй, который подавил мужской, едва слышный, вздох отчаянья.
Всего на секунду раздался треск разрываемой пижамы, но после первой же пуговицы я услышала действительно страшный рык, вырвавшийся из его горла. В ту же секунду я осталась в спальне одна.
Шум воды в ванной, и на негнущихся ногах взяла из своего шкафа самое огромное полотенце, которое мне привезли из Египта, повесила его на крючок с обратной стороны двери, коротким стуком сообщив об этом.
Я прекрасно осознавала, что дело не во мне, что он боится себя, боится сделать что-то не так, причинить боль. Многолетняя привычка из-за проклятья держать себя, свои желания и инстинкты в узде сказывалась теперь во всей красе. Я знала, кем я была в его глазах – хрупкой фарфоровой статуэткой, которую сильнейший из оборотней может сломать двумя пальцами. И если фигурку можно склеить или выбросить, то меня уже восстановить нельзя будет, только закопать.
Я не боялась. Вопреки всему, что знала о нем, что слышала, видела чужую реакцию, да той же Ани, я не боялась. Совсем. Но у меня болело сердце, потому что я понятия не имела, как избавить от этого страха его. Как убедить, что он не опасен. Не мне, во всяком случае.
Садясь на кровать и ощущая какой-то непривычный дискомфорт в запястье, подняла рукав пижамы. И воздух забился обратно в легкие.
На светлой коже, вторым рядом браслета, четко пропечаталась почти черными отметинами огромная ладонь.
Треск дерева заставил меня вскрикнуть от неожиданности и судорожно обернуться к выходу из комнаты. Уже абсолютно сухой и одетый, с полотенцем в одной руке, в проеме стоял Каратель, второй рукой сминая дверь, за которую держался в этот момент.
Без сомнений, синяки он рассмотрел.
- Натан, это… - тут же подрываясь с постели, начала я.
- Я ошибся, - только и сказал оборотень, вылетая из комнаты и сбегая вниз по лестнице.
Но не быть мне Хладовой, если бы позволила ему уйти так просто!
- И это все?! – рявкнула я с такой злостью, что зазвенело в ушах. – Ты просто уйдешь из-за какой-то пары синяков?! Ты настолько трус, Натан Хемминг?!
Мужчина замер у входной двери, отпустил ручку и медленно повернулся ко мне, всей своей фигурой выражая угрозу. Я же с почти наплевательским выражением лица спустилась вниз, остановившись лишь на третьей ступеньке от пола.
- В чем ты ошибся, Каратель? – бешено спросила я, сузив глаза, и звон в ушах стал громче. – В том, что обратил внимание на обычную ведьму? Или в том, что поддался эмоциям и поцеловал ее? А может, ты ошибся, когда сказал, что любишь и выбираешь ее своей парой?! Что же ты молчишь, легендарный Каратель Контроля?!
На каждый вопрос он сокращался расстояние, но, подойдя вплотную и оказавшись со мной одного роста, на последнем дернулся, как от пощечины.
- Отступить и все бросить – очень просто, - прошипела я, наклоняясь к его лицу. – А ты попробуй побороться, справиться с собой и выжить.
- Я могу сломать тебя пополам, всего лишь обняв сильнее, - сквозь зубы процедил мужчина, сжимая руки в кулаки. – Могу сорваться и укусить, превратив в волчицу и лишив тебя твоей магии, которую ты так любишь. Могу разрушить весь твой мир до основания, связав твою судьбу с моей. Этого ты не боишься? Что в желании насолить мне, мои враги не пощадят никого: ни тебя, ни твоих друзей… ни твою мать?