Услышав прозвище, которым меня называл в этих стенах Айронхайд, коего в детстве я считала кем-то вроде ангела, лишь покачала головой.
Тогда, в пять лет, он казался мне спасителем, тем, кто защищал глупую девочку от злобных, прожженных интриганов Контроля. Во время заседаний по моему делу он всегда держал меня на коленях и подкармливал конфетками, часто улыбался и никогда не показывал, насколько жестоким может быть.
И лишь раз я увидела, как безжалостно этот мужчина убивает тех, кто имел наглость выступить против него: взмах руки – и безголовое тело упало на пол, орошая белый пол темно-красной кровью и судорожно подергиваясь в предсмертных конвульсиях. Этого хватило, чтобы я больше никогда не приблизилась к нему ближе, чем на несколько десятков метров.
Брюнет сейчас склонил голову к плечу, и я могла поклясться, что он знает, о чем я думаю.
Это оказалось правдой.
- Я не хотел тебя пугать, но ты была слишком важной для моих планов, льдинка.
Я кивнула, но когда Наблюдатель сделал шаг вперед, отступила, вжимаясь спиной в Хемминга. Вильгельм замер, поднимая безупречные, ухоженные руки ладонями вверх.
- Тогда удачи, Анечка, - грустно улыбнулся тот, кого я не могла причислить ни к одному из сообществ Полуночи. – Натан, если с ее пяти лет ничего не поменялось, то малышка в качестве лекарства от стресса любит фисташковое мороженое и молочный шоколад с орехами. И боится уколов. Это так, чисто к сведенью. Вдруг – пригодится.
И прошел мимо, напоследок похлопав Карателя по плечу.
Я уже пристегнулась и грела руки о печку, когда оборотень вернулся в машину и протянул мне целую коробку шоколадок с фундуком. Счастливо пискнув, тут же распотрошила ее, доставая одну, вскрывая и начиная откусывать прямо от плитки.
- Наблюдатель Айронхайд был прав? – И столько ехидства в голосе, главное. – Откуда он так хорошо тебя знает?
- Пятилетняя бесстрашная малышка, цепляющаяся за его штанину, показалась ему забавной, и он взял ее под свое крыло.
- Причем в прямом смысле, - многозначительно обронил Хемминг. Я заинтересованно приподняла брови, хрустя орехами в шоколаде. – Вильгельм Айронхайд – полукровка. Или как вы говорите – нефилим.
- Его отец – ангел?! – просипела я, едва не подавившись.
- Уже падший, к слову. – Меня хотели похлопать по спине, но не стали, видимо, подумав, что если он по мне хлопнет, то у него одной девушкой станет меньше.
- И сколько ему лет?
- Ходят слухи, что он работает в Контроле с самого его основания. В некоторых священных текстах «Нефилим» переводится как «Наблюдатель».
- То есть по профилю работает, да? – хмыкнула я и полезла в сумку, где пиликал телефон. – О, Лилька. Привет, квоффл, как ты?..
- Я-то хорошо, - ничуть не обидевшись, протараторила бывшая Макарова. – Я искренне надеюсь, ты не дома?
Вопросительно посмотрела на Натана.
- Через десять минут будем.
- А что?..
- Полина собирается к тебе.
- Зачем?!
- Говорит, твоя мама попросила.
- Ясно, спасибо, - таким тоном сказала я, что будущая мать на том конце запаниковала. – Не волнуйся, твоя бабка вернется к своему любовничку целой и даже не покусанной.
- Почти, - зловеще обронил Каратель, и я отключилась.
***
Иногда я задавалась вопросом – почему Лиля так редко видится с бабушкой? Ведь не могут же все причины сводиться к Мирославу, верно? Откровение Лили в кафе чуть приоткрыло завесу тайны, но полностью ее я разгадала только сейчас.
Сидя в собственном доме, в любимом кресле и держа за руку Натана, который стоял за спинкой кресла, облокотившись на нее, я вполне так себе понимала младшую Макарову.
Старшая сидела напротив с видом абсолютного благодушия на лице, но не нужно быть оборотнем с их сверхчувствительным нюхом и драконом – с врожденным детектором лжи, чтобы понять – Полина пришла отговаривать, хотя с чего решила, что сможет это сделать – не понятно.
Присутствие собственно предмета обсуждения молодую девушку в ярком, розово-красном костюме-двойке ничуть не смутило. От Лили и Кира я знала, что это ее типичная стратегия – унизить при возлюбленной, но сделать это так, чтобы ты ничего противопоставить не мог.
И вот мне интересно: ей не надоело быть эдакой мегерой-разлучницей, в то время как сама не вылезает из постели бывшего главы Совета магов, мужика, в два раза моложе себя?!
- Анечка, детка, я понимаю, что Каратель Хемминг, несомненно, очень выгодная и завидная партия. Однако как близкая подруга твоей матери, я волнуюсь за тебя и прошу – подумай еще раз. Ведь ты станешь спутницей самого сильного, жестокого и кровожадного оборотня Полуночи! К тому же, не так давно – проклятого!.. Не мне тебе рассказывать, что проклятья такого уровня не проходят без последствий. – Макарова состроила сочувственную физиономию, и я с трудом удержалась, чтобы не скривиться. – И ты же знаешь, кто такие вервольфы. Они несдержанны, агрессивны, чересчур эмоциональны, и главный их инстинкт – это гипертрофированное чувство собственника. Подумай, сможешь ли ты жить с таким мужчиной?
- Это все, или вам есть что еще добавить? – спросила я, отстукивая ногтями по лакированному дереву подлокотника.
- Я знаю, Анечка, что ты боишься крови, что тебе чуждо насилие и смерть… - Мои губы непроизвольно изогнулись в усмешке, но Полина, убежденная в собственной правоте, приняла это за знак одобрения. – Так скажи мне, как ты отреагируешь на мужчину, который ежедневно будет приходить домой по локоть в крови? Он будет дотрагиваться до тебя этими руками, Аня, на которых кровь, возможно, невинных существ!.. – И не дожидаясь ответа: - Ты побежишь, детка, побежишь от убийцы! Но оборотень скорее убьет тебя, чем отпустит. Вот, в чем еще одна опасность.
Я сжала руку Натана со всей силы, дабы он позволил мне самой разобраться с этим. Мое поведение мать в любом случае простит и долго осуждать не будет, а его – может встать стеной между ними. Проблемы в семье из-за этой самоуверенной… хм… женщины мне не нужны.
Несмотря на вопросительную интонацию, ее вопросы вопросами как таковыми не являлись, простите за тавтологию и каламбур. Эта была констатация факта с отрицательным уклоном.
Однако разозлило меня даже не это.
В бешенство, чистое и искреннее, привел этот ее снисходительный, всезнающий и всеведущий тон. Макарова прикрылась дружбой с матерью и беспокойством за мою жизнь и судьбу, хотя на самом деле она просто ненавидела Хемминга. На дух его не переносила, потому что, как он рассказал мне сегодня в машине, однажды Ревизор поймал ее на подделке амулетов и ославил на всю Полуночь, тем самым бросив тень на ее репутацию, которую потом женщине пришлось очень и очень долго смывать, дабы восстановить свое гипотетически доброе имя.
Все знали об их вражде, другое дело, что о причине не догадывался никто, однако факт есть факт, и сейчас Полина просто гадила своему давнему врагу, пытаясь использовать придуманное где-то в ее голове мнимое на меня влияние. Ночь, она ведь даже мысли не допускала, что кто-то может не подчиниться Великой Полине!.. Это ж надо такое самомнение иметь!
Вот только я – не Лиля. Я не прожила под ее крылом всю жизнь. Я редко прислушиваюсь к чьим бы то ни было советам. Я и близко по характеру не стояла рядом с милой, отзывчивой и немного наивной женой Кирилла. И да – у меня была моя мамочка, бабушка и до какого-то времени дедушка, то есть почти нормальная семья, а не одна лишь помешанная на родословной бабка.
В комнате ощутимо похолодало, и я невольно нахмурилась, ощущая, как заворочался внутри пушистый зверек, медленно обрастая шипами. Полина поежилась от перепада температуры, и ее глаза чуть расширились от удивления, когда она заметила морозную вязь узоров, что побежали по окнам с внутренней стороны, и которым в +10 на улице делать здесь было нечего.
Они были всего лишь вершиной того айсберга, который поднимался внутри меня. Я злилась… Нет, даже не так. Я была в ярости, и Сила реагировала на это, собираясь нехило навалять обидчику.